Женщина за тридцать или кулич для нечисти
Кто сказал, что женщина за тридцать не может быть счастливой? А может просто стоит увидеть вокруг волшебство и испечь свой кулич... для нечисти?
- Не твое это дело, старуха! - зарычал колдун, приближаясь к ней. - Сидела бы тихо на своих могилах, может и жива осталась!
- Ишь ты прыткий какой! - хрипло рассмеялась Фёкла. - Это раньше я не лезла, потому что отцы ваши бесов к себе подпустили, а сейчас ты мне не указ Миша. Иди по добру, по здорову.
Колдун замахнулся на нее, но тут же упал, сбитый неведомой силой. Он глухо застонал, прикасаясь дрожащими пальцами к разбитому об памятник лицу и поднял глаза на Фёклу.
- А ты не сверли меня взглядом. Не сверли, - старуха не спеша собрала траву в мешок и встала.
Ремень, который держал в руке Михаил Степанович вдруг ожил и вырвался, похожий на гадюку. Он несколько раз стеганул колдуна по пояснице и взлетев запутался в ветвях березы.
- Иди, Миша. Иди.
Колдун с трудом встал и, окинув старуху полным ненависти взглядом, исчез в темно-зеленых зарослях. Фёкла спокойно выдержала его взгляд, но как только он убрался, тяжело вздохнула и опустилась на землю, держась за сердце. Голова ужасно кружилась, тело не слушалось ее, а ноги онемели потеряв чувствительность. Слишком тяжело давалось ей это колдовство, но никто не должен был знать, что она уже не так сильна, как прежде. Иначе ей не жить.
* * *
- Может мы помощи у археологов попросим? - с энтузиазмом предложила Алена, дожевывая остатки яичницы.
- Ну конечно! Как я сразу не догадалась! - воскликнула я, радостно улыбаясь. - Мы придем к ним на кулеш и сразу же поведаем им о колдунах, демонах и прочей хрени, которая с нами приключилась.
Алена надувшись молчала, а Катюха хохотала, разбрызгивая вишневый компот.
- Они сразу же решат, что мы ку-ку и пошлют нас на ...
- Ой, да поняла я куда они нас пошлют! - отмахнулась Алена и тоже заулыбалась. - Знаем мы туда дорогу.
Через секунду мы хохотали уже втроем, совершенно забив на те страсти, которые разгорались вокруг.
- Значит так, - Катюха утерла слезы, льющиеся от смеха. - Сегодня пойдем к археологам на кулеш, а завтра наведаемся на хутор. Нужно придумать, как выманить оттуда этих упырей старых.
- И как же мы их выманим? - Алена суетливо заерзала на лавке. - Я боюсь.
- Мне конечно это тоже непонятно, - я покосилась на Катюху. - Надеюсь без живца?
- Да, это действительно не очень реально, - вздохнула Катька, но тут же приободрилась. - У нас еще есть время и мы обязательно что-нибудь придумаем.
- Только для этого нужно думать, а не по мужикам бегать, - с нажимом на предпоследнее слово сказала я, но была лишь окинута недовольными взглядами своих ветреных подруг. - Нам еще куличи печь.
- Напечем, - успокоила меня Катька, мечтательно улыбаясь. - Завтра таких куличей налепим, что ой-ёёй!
- Не сомневаюсь, - внутренне я уже согласилась с нашим вечерним рандеву, но червячок сомнения все еще точил мою душу.
* * *
- Неужели этот живой труп с кладбища решил встать на нашем пути??? - один глаз Савелия налился кровью. - Она что, забыла с кем дело имеет???
- Дряхлая мумия, - бурчал Аркаша, колдуя над лицом Михаила Степановича, рана на котором затягивалась на глазах. - Зря ты Миша ходил туда, нужно было ее так загубить, чтоб ее, суку проклятую, удар схватил!
- Ничего, она еще ответит за это, - прошипел колдун и посмотрел на друга. - Ходил в деревню, Аркаша?
- Ходил, бабы наши за столом хохочут сидят, будто и не берет их ничего!
- Так не берет! К Фёкле они ходили!
- Кто же их надоумил?
- Есть у меня одна мыслишка, - Михаил Степанович недобро покосился на кур, бегающих по двору. - Нюська-соседка... Отец мой, сестру ее загубил.
- Убрать ее нужно, - Савелий тоже посмотрел в окно на черных кур. - Принести сердце, Миша?
- Неси. Нечего ей советы раздавать.
Колдун умылся, смывая присохшую кровь, одел рубаху и взял с полки ритуальный нож, завернутый в черную тряпку.
- Пора на покой, Нюся, за сестрицой поди уже соскучилась...
Куриное сердце было еще теплым, когда он вогнал в него нож, прибивая его к поверхности стола. Колдун что-то прошептал над ним и несколько раз повернул лезвие, пока оно не оказалось острием на запад.
В этот момент баба Нюся резко выпрямилась, бросив тяпку которой она сбивала траву в огороде и схватилась за сердце. Острая боль пронзила ее грудь, заставив вскрикнуть, и обожгла руку...
- Ну вот и все, - колдун вынул нож и снова завернул его в тряпку. - Одной проблемой меньше.
- А с бабами, что делать будем? - Савелий занес в дом уже общипанную тушку курицы. - Курятинки сейчас отведаем...
- А что с бабами? - Михаил Степанович плотоядно усмехнулся. - Чистый четверг пройдет, в пятницу Фёклу я дожму все таки, и ничего нам уже не помешает.
- Вот и славно, - Савелий бросил курицу в большую жаровню и принялся раскладывать на столе овощи. - Только вот амулет бы еще найти.
- Шуандриг рядом. Никуда от нас не денется, - глаза колдуна ярко блеснули. - Нас ждет прекрасное будущее. Амулет даст нам все, что мы не пожелаем, а сила живущая в нем, будет помогать нам, как помогала нашим родителям.
- За это нужно выпить! - мужчины противно захихикали, стукаясь мутными стаканами. - За будущее!
* * *
К вечеру настроение моих подруг резко пошло в гору. Они бегали по дому, периодически орошая себя духами и звеня бутылками с моим кагором. Если быть честной, то я тоже бегала вместе с ними, с волнением вспоминая парня по имени Томаз. Обрядившись в спортивные костюмы мы вышли из дому ровно в семь часов и направились в сторону леса.
- Ах, как жаль, что я не могу одеть платье и свои новые туфельки, - вздохнула Алена, поправляя свое декольте. - Тогда уж точно Егор бы от меня никуда не делся.
- Все, хана мужику, - Катюха весело подмигнула мне. - Наша гламурная овечка вышла на тропу войны!
- Чего это я овечка? - Алена сдвинула брови. - Я - может тигрица!
- Ну извините, мадам лев, - Катюха дурачась, поклонилась. - Не доглядела.
Мы не спеша шли по тропинке огибающей холм, на котором стоял хутор и Алена прошептала:
- Мне не по себе от одного взгляда на это место.
- Да уж, - я тоже посмотрела на зловещие домишки, где скрывались колдуны. - И нам с этим нужно что-то делать.
Вид хутора подействовал на нас удручающе и оставшуюся часть пути мы угрюмо сопели, шурша по высокой траве.
