Кукла демон
Кукла демон - это Лючия... знаменитая кукла испанской инфанты. Над ней был произведен страшный ритуал, после которого она и стала ожившим чудовищем. Но, она не может долго ходить, не получая дыхания своего хозяина, а это значит... её хозяин среди нас! И пока он жив кукла демон будет собирать свою кровавую жертву...
Впереди показалась кособокая деревенька, залаяли собаки, а куры возмущенно закудахтали потревоженные собачьей брехней.
- Вот и приехали! - подобострастно отчиталась баба и, заправив растрепанные волосы под платок, поклонилась.
- Я - Фионида Степановна. Служу у барей местных. А вона и они пожаловали.
Девушки посмотрели в ту сторону, куда показывала Фионида, и увидели приближающихся людей, во главе которых шел здоровый мужик с густой кучерявой бородой.
- Ну что, Фионида Степановна, с какими вестями? - пробасил он разглядывая подруг.
- Вот, князья ведьм прислали! - громким шепотом произнесла она, делая акцент на слове "ведьм".
Молодая бледной наружности девица ахнула и приникла к большой груди стоявшей рядом женщины.
По толпе крестьян пронеслось:
- Ведьмы... Ведьмы...
- Пусть хоть черта лысого! - в сердцах воскликнул барин. - Лишь бы от гадости этой избавили!
Он первый подошел к подругам и важно представился:
- Модест Степанович. Очень рад.
Девушки вежливо кивнули, не представляя, что от них здесь ожидают. От пышногрудой тетки оторвалась поганистого вида девчонка и тоже подошла к ним, старательно отводя большие окруженные тенями глаза.
- Милаша... Меланья Модестовна... А это маменька - Зинаида Васильевна.
Тетка важно кивнула и неожиданно тонким визгливым голоском сказала:
- Добро пожаловать!
* * *
Терем барина стоял в конце деревни: с одной стороны окруженный покосившимися хатами, а с другой густым лесом.
- Я смотрю барин с претензиями, - хмыкнула Оля, разглядывая трехэтажное здание разукрашенное всеми цветами радуги, облепленное деревянными петушками, курочками и другой расписной живностью.
Во дворе, по которому расхаживали жирные гусаки и зловещего вида индюки, на удивление всему находилось круглое озерцо, покрытое ряской и кувшинками. Но самое интересное было в том, что посреди этого водоема возвышалась статуя с намеком на древнюю Грецию.
- Нравится? - не в силах скрыть своего хвастовства, спросил барин раздувая грудь. - Это наш кузнец, умелец... во как...
Девушки удивленно разглядывали сие творение, не зная, что и говорить... Пухлощекая и толстоногая Венера склонилась над пузатым бочонком, намереваясь подхватить его, ее глаза томно смотрели вперед, грудь почти вывалилась из сарафана, а из под озорно задранного подола выглядывала мясистая филейная часть.
- Очень... необычно...
- Да! Только у меня такое имеется!
Он повел их дальше, а у Светки возникло неприятное ощущение, что статуя словно повела за ними своими пустыми глазами.
Поднявшись по ступеням, с заковыристыми перилами, подруги вошли в терем и ахнули от яркого разноцветья слепившего глаза. Чего там только не было... Оле даже на минуту показалось, что сейчас из какого-нибудь угла вылетит жар-птица. Огромные тарели в красных маках, кружевные занавеси и вычурная мебель с аляповатой расцветкой, вселяли в хозяина сего великолепия непомерную гордость и он раздувался не хуже, чем индюки прохаживающиеся по его двору. Прислуга, из деревенских, быстро собрала на стол и девушки с удовольствием угостились всем, чем Бог послал, а вернее тем, что состряпала барская кухарка.
- Узнать не хотите-ли, что у нас происходит? - наконец не выдержал Модест Степанович, не дождавшись вопросов от подруг.
Все сидевшие за столом не сговариваясь уставились на жующих девушек. Они с сожалением отложили ложки и приготовились слушать проблемы барина.
- Как только ночь опускается на землю и в лесу наступает тишина... в дом приходит что-то страшное и ужасное, - Модест Петрович понизил голос до шепота и подался вперед. - Мы все слышим это... да что там слышим... чувствуем... Оно смеется, прячется за шторами, заглядывает в замочные скважины и убивает...
Светка почувствовала, как по ее спине побежали мурашки страха, противно щекоча кожу своими не существующими лапками.
- И что это? - спросила она, стараясь скрыть испуг, ведь ведьмам бояться не положено по их колдовскому статусу и магической жизненной позиции.
- Да черт его знает! - воскликнул барин и все сидящие перекрестились, поглядывая на подкрадывающуюся к окнам темноту. - Началось все год назад, аккурат после Милашиных именин. Отгуляли-то хорошо... - он довольно почесал бороду. - Кузякины приезжали... Фуфайкины... Да что это я! Ну вообщем на следующий день, вернее ночь, и приключилось... Убили няньку ейную, Милашкину, прямо в доме на этом вот самом месте.
Модест Степанович встал и топнул начищенным сапогом по разноцветному половику.
- Задушило оно горемычную... Да так, что глаза вылезли, да по полу растеклись...
Оля обвела всех собравшихся взглядом и эти испуганные лица рассказывали даже больше, чем замогильный голос барина.
- Ох, чует мое сердце, зря мы сюда приперлись! - шепнула она Светке, у которой предательски дрожали руки.
- Чего говоришь, уважаемая? - заинтересовался Модест Петрович, навострив свои волосатые уши.
- Говорю, зря сюда эта нечисть приперлась! Подзададим мы ей!
- Твои слова да Богу в уши, матушка! - всхлипнула Фионида. - Извелись мы уже все! Каждую ночь думаем - кого следующего пришибет!
- Начало оно и по деревне шастать, - продолжил барин. - Вроде как играется, то там кого удушит, то там кровь высосет.... Батюшку в дом привели, он молебен отслужил, ладаном всю хату задымил и представился к утру... Визжал, как наш кабанчик перед Рождеством! Мы вскочили, спросонья не поймем, а потом кинулись к нему, а он уже все... Руки скрюченные, глаза страху полны и белый как мел батюшка стал... обескровила его нечисть эта... И как ночь настает, так житья нет... страх одолевает...
- Пора бы нам по горницам расходиться, - волнуясь сказала Зинаида Васильевна и встала из-за стола. - Пойдемте, я вам вашу опочивальню покажу. Или вы тут останетесь?
- Сегодня отдохнем, посоветуемся, а завтра начнем, - быстро ответила Светка и встала. - Пойдемте...
Остаться, после рассказанного, не хотелось совершенно, а тем более, попасть под руку злобному чудовищу прохаживающемуся по дому.
