Мое любимое чудовище
В тихой глухой деревушке странным образом погибло несколько человек. В одну из ночей Софья обнаружила в своём доме чудовище - виновника этих смертей. Но неожиданно ей на помощь приходит.... Бабай?!
* * *
Ночью произошло новое убийство. Убили учительницу математики, Агрофену Захаровну, её хладный и обезображенный труп нашли под Сонькиным покосившимся забором. И тут милиция воспряла духом, пожилую женщину изнасиловали, и эксперты-криминалисты даже смогли собрать всё, что оставил преступник. Версия о маньяке набирала весомость и милиция прочёсывала лес и близлежащие деревеньки в поисках душегуба. Как только залаяла собака, Сонька уже знала, что это пришли с допросами-расспросами и пошла открывать дверь.
Действительно, молодой следователь с кожаной папочкой топтался на крыльце, разглядывая Сонькино непрезентабельное жилище.
- День добрый, - поздоровался он. - Меня зовут Эдуард Львович, я - младший следователь и хочу поговорить с вами о ночном происшествии. Я могу войти?
- Да, конечно, - Сонька отошла в сторону, пропуская в дом Эдуарда Львовича, и надула за его спиной щёки, чтобы не рассмеяться.
Это же надо! Эдуард Львович! Рыжий, как её котяра Малимон, он был поразительно неуклюж и, сняв туфли, постоянно поджимал палец, на котором предательски подсвечивала дырка. Он прошествовал в комнату и присел за стол, накрытый кружевной скатеркой.
- Виноградова София Валерьевна? - уточнил он и открыл папочку.
Сонька кивнула и присела напротив, стараясь не пропустить ничего из его чудного облика.
- Вы проживаете одна? - его неокрепший голос сорвался на фальцет, и он безбожно покраснел, вплоть до кончиков ушей. Тут открылась дверь, ведущая в кухню, и в комнату вошла Кикимора.
- Здрасти, - протянула она. - Кто таков будете? Зачем пожаловали? Может чаю выпьете с пряниками?
- Добрый день, - Эдуард Львович заёрзал на стуле и ещё глубже подсунул под него ногу с дырявым носком. - Я из милиции, по поводу убийства Аграфены Захаровны. А вы кто?
- Это моя сестра, - встряла Сонька, пока Кикимора не ляпнула ничего про болото и Бабая. - Виноградова Екатерина. Приехала погостить.
- Ага, ага, - закивала Кикимора, - погостить. Так чай будете?
- Не откажусь, - рыжий следователь застеснялся и снова покраснел. - Мне вас тоже нужно опросить.
- Сейчас чаю принесу и опросишь, - кикимора крутанулась на пятках и исчезла за дверью.
- Какая... своеобразная у вас сестра, София Валерьевна...
- Да не то слово, - Сонька ни минуты не сомневалась в её своеобразности.
- Скажите, вы ничего подозрительного не слышали и не видели ночью? - серьёзно спросил следователь, и одно его ухо дёрнулось. - Может, заметили что-то странное?
Сонька подумала, что если она расскажет ему, сколько странного она увидела за эти несколько дней, он примет её за невменяемую, и отрицательно покачала головой.
- Нет. Ничего.
- Во сколько вы легли спать?
- Часов в десять где-то.
- И совсем ничего не слышали? - допытывался парень.
- Говорю же вам - ничего.
В комнату, с подносом, на котором стояли чайные принадлежности и ваза с пряниками, важно зашла Кикимора. Она поставила его на стол, разлила по кружкам чай и, подперев кулачком голову, уставилась на Эдуарда Львовича.
- Кушайте пряники, как вас там величать по батюшке?
- Эдуард Львович, - отозвался он и снова покраснел. - Спасибо.
Сонька на минуту задумалась, откуда Кикимора взяла пряники, но догадка пришла сама собой - из безразмерного узелка, который она притащила с собой. Что ещё хранилось в его тайных глубинах, оставалось только догадываться.
- А вы, Екатерина... - он замялся. - Отчество как ваше?
- Отчество? Ну, батя Леши... - охотно заговорила Кикимора, и Сонька перебила её.
- Лёша папа был. Значит, Алексеевна.
- Екатерина Алексеевна, вы ничего подозрительного не слышали и не видели?
- Нет, сплю я крепко, - ответила Кикимора и подсунула ему вазон с пряниками. - Берите пряничек, свеженький.
Рыжий следователь взял пряник и, краснея, стал его жевать, откусывая маленькие кусочки.
- Жаль, конечно, что вы ничего не заметили, - он выглядел расстроенным. - Прячется этот гад где-то, убийца проклятый...
- Ох, убивец этот страху-то нагнал на всех, - согласилась Кикимора. - Поймай его, а то на речку ходить страсть как жутко.
- Поймаю, Екатерина Алексеевна, - рыжий следователь был сейчас похож на Ленина на трибуне. - Не сомневайтесь, дорогая... Пойду я.
- Куды там, дорогая, - кикимора тоненько захихикала, - пойдем, проведу-ка...
Они пошли к выходу, а Сонька схватилась за живот и упала на кровать, корчась от смеха.
Целый день Кикимора была в приподнятом настроении, она суетилась по дому, а потом вдруг спросила:
- Слышь, одолжи-ка мне одёжку каку...
- Каку-таку одёжку? - Сонька с улыбкой смотрела на конопатую манюню.
- Здоровая, а дура дурой! - обиделась Кикимора. - Еще и лыбится во весь рот!
- Пошли, подберем что-нибудь, - Сонька подтолкнула её к шкафу. - И теперь я буду тебя Катькой звать, поняла?
- Поняла, поняла, - затараторила Кикимора, - от тебя же не отвяжешься...
Через полчаса Кикимора была наряжена в Сонькины джинсы, которые пришлось обрезать, майку и мягкие кожаные шлёпанцы, благо, что у Соньки ножка была небольшая.
- Ой, какая одёжа срамная! - кикимора закрутилась перед зеркалом, оглаживая себя руками.
- Если бы мамка меня увидела, запорола бы ивняком!
- Катька, пошли лучше в магазин сходим, купим сладостей к чаю, да к тётке Любе зайдём за творогом, блинов напечём, - предложила Сонька и взяла сумку. - Или дома останешься?
- А мы мимо милиции будем проходить?
- Милиции? Будем, а что? - Сонька прекрасно понимала заинтересованность конопатой сладкоежки.
- Уж и спросить нельзя, - кикимора тряхнула косой и выскочила на улицу.
* * *
Пока Сонька простояла в магазине, Кикимора раз десять прошла мимо здания Поссовета, где располагался кабинет стражей порядка. Обратной дорогой они шли молча, Катька надулась и сложила свой рот в тугой бублик. Сонька её не трогала, раздумывая о том, почему не появлялся Бабай. Они купили творог пришли домой и Катька, наколдовав целое лукошко пахучей земляники, увидела, как мимо окон три раза прошел рыжий следователь. Оставив Соньку печь блины она выскочила на улицу и вернулась аж через час, сообщив, что Эдюша зайдёт вечерком на чай.
Если бы они знали, чем закончится это чаепитие, закрылись бы на засов и притаились словно мыши, или ещё лучше, помчались бы на болото к Катькиным родственникам...
