Коррида
Коррида... Я далёк от неё и понятия не имел, как она проходит. Но удар шаровой молнии показал, что всё не совсем так. И такие подробности мог знать только человек, переживший всё это...
С самого утра на душе было неспокойно. Мучили предчувствия, будто случится что-то неприятное. Все валилось из рук.
Принялся колоть дрова - сразу же всадил в ладонь занозу. Отправился за водой - уронил в колодец ведро. Взялся приколачивать оторвавшиеся доски - молоток соскочил и больно ударил по ноге. И так одна неприятность за другой. Под стать безрадостному настроению к вечеру испортилась погода. Небо заволокли тучи, засвистел ветер. А вскоре зарядил мелкий нудный дождь.
Ближе к ночи непогода усилилась. Молнии яркими сполохами бороздили небо, орудийными залпами грохотал гром. Будто поддерживая ярость природы, дождик превратился в ливень. Я сидел без света на веранде и слушал, как водяная капель барабанит по крыше.
В момент, когда особенно ослепительная молния зигзагами разукрасила небо, слева от себя я услышал звон разбитого стекла. Быстро включил стоявший рядом торшер и увидел, что в оконном стекле чернеет круглая дыра.
Яркий огненный шар величиной с кулак парил у окна. На мгновение он замер, а затем быстро поплыл ко мне.
Не успел я сообразить, что это такое и что надо предпринять, как сильный взрыв потряс веранду. Шар разлетелся на бесформенные, извивающиеся части. Они обожгли меня нестерпимой болью и швырнули в бездну беспамятства...
Я оказался на корриде, но не как зритель, а как участник. Сидел в комнате, в глубоком кресле. На мне был розовый с голубыми разводами костюм, простроченный на груди золотой нитью. Я знал - это старинный наряд тореадора. Справа на подставке находится мулета - натянутый на деревянную палку кусок красной материи. Слева капоте - большой плащ, желтый с одной стороны и синий с другой.
На стенах - фотографии убитых мною быков. Вот Мавританец - массивное, почти 600-килограммовое животное, очень коварное и злющее. Я свалил его одним ударом, не уступив дорогу, то есть идя на прямое столкновение. И сделал это настолько искусно, что получил в награду оба бычьих уха, что является признанием высшей квалификации тореадора. Рядом голова Гневного, тоже тяжеленного быка, очень ловкого, но слабонервного. Моя награда - очередное ухо.
Еще запомнился огромный, почти шесть центнеров весом, круторогий, угольно-черный Цыган. Он был олицетворением ярости и природной мощи. Эта устрашающая, готовая поддеть тебя на рога гора мышц невольно вызывала нервный трепет. Но я взял себя в руки, помолился, сосредоточился и после короткой ожесточенной схватки все-таки одолел его. На стенах было много и других фотографий быков. Еще здесь же, на столиках, - коллекция бычьих ушей и хвостов. Они преподносятся матадору как награда за риск - отчаянную смелость и способность пощекотать нервы зрителей. Для того чтобы вызвать восторг у собравшихся на корриду, надо не просто победить быка, а победить красиво, я бы даже сказал, элегантно.
Для этого, выходя на арену, я должен подавить в себе животный страх, связанный с возможным корнудас, то есть не оказаться поддетым на бычьи рога. Ведь на меня несется свирепый зверь, и начинается смертельный поединок - кто кого. Я даже когда-то прочитал очень точное определение корриды: «Каждый вечер на арену для боя быков выходит смерть, окруженная ослепительной красотой». Я вижу устремленные на меня глаза быка и не выдерживаю его концентрированного взгляда, поскольку он способен загипнотизировать. В такой момент бык особенно опасен, поэтому я как можно быстрее прикрываюсь мулетой. Сейчас я жду своего выхода на арену - последнего этапа корриды.
Классическая коррида состоит из трех этапов-терций. Во время первой матадор и его помощники на арене раздражают быка мулетами, затем конные пикадоры колют быка в загривок пиками. На второй бандерильеро всаживают в шею быка бандерильи - короткие копья с крюками на конце.
Во время последней, третьей терции матадор дразнит быка мулетой, показывает зрителям свое искусство, а главное - демонстрирует превосходство человека над животным. И наконец, измотав его выпадами, ударом шпаги в загривок убивает быка. Еще в ожидании своего выхода я вспомнил, как мне, 15-летнему мальчишке, первый раз было разрешено выступать вместе с другими новильеро (новичками) на настоящей арене против боевого быка. Я очень волновался, однако собрался и уложил его хорошо отработанным приемом - не зря же я подражал знаменитым тореадорам, за тренировками которых наблюдал часами.
И вот мой долгожданный выход на арену. Измученный, накачанный злобой до предела бык стремительно бросается на меня. Я готов к смертельной схватке, поэтому то левой, то правой рукой веду и опускаю мулету. И, грациозно приподнявшись на цыпочки, провоцирую животное на очередное нападение. После нескольких таких наскоков ловко и точно, словно поднявшись над быком, я левой рукой вонзаю шпагу в единственное уязвимое место животного - точку между шейными позвонками и позвоночником. Бык оседает и падает.
Трибуны неистовствуют от восторга, выражая это истошными криками, и, размахивая белыми платочками, требуют присудить победителю одно или два уха сраженного быка. Нередко и хвост - как высшую награду. Меня подхватывают пикадоры и на руках выносят с арены. В этот момент я погрузился в темноту...
... Услышал незнакомый голос:
- Слава богу, наконец-то оклемался! Значит, кризис миновал!
- Повезло ему, еще легко отделался. А мог стать калекой или того хуже. Видно, в рубашке родился, - сказал кто-то другой.
Я ощущал жуткую боль во всем теле, голову сжимали огненные обручи, в висках стучало, язык распух, в горле першило. Лишь через несколько месяцев здоровье мало-мальски восстановилось.
Контузия от взрыва шаровой молнии на какое-то время перенесла меня в иной мир. Реальной осталась лишь дыра в оконном стекле на веранде диаметром почти 10 сантиметров. Но как знать, не воскресила ли моя генетическая память события далекого прошлого моих прапращуров? Или это лишь эпизод из моих бесчисленных жизней?
Н.А, 69 лет
