В меня вселился дух ведьмы

Сил и способностей я не получила, а вот дух ведьмы по дурости в себя впустила...

В конце лета моя тетка Клава заболела и попросила меня последить за хозяйством, пока она отлеживается в больнице. Полить грядки и накормить кур я вполне могла. Поэтому собрала чемоданчик и села в поезд.

Никитское было большим селом, с церковью, построенной в царские времена. Клавин дом стоял на высоком берегу речки Межи. На противоположном берегу - развалины, среди них яблони. Однако в заброшенный сад никто не ходил. Сколько себя помню, тетка грозила пальцем: «Не ходи на Божедомку! Узнаю - ноги оторву!» Название Божедомки я складывала из слов «божий дом».

Я с утра справилась с делами, посмотрела в сторону Божедомки и увидела, что яблони там ломятся от сочных плодов. Я взяла рюкзак и направилась к речке. Через узкий мостик шла короткая дорожка к больнице. Я подумала, что нарву яблок и дотопаю до тетки.

Я перебралась через Межу и начала подниматься к саду, когда меня кто-то окликнул. За моей спиной маячила старуха. Она смотрела на меня слезящимися глазами и спрашивала:
- Куда тебя несет, девонька?
Я вежливо ответила:
- За яблоками! Хотите, и вам нарву?

Истории про ведьм

Старуха часто закрестилась:
- Свят, свят, свят! Ты знаешь, куда лезешь? Божедомки - это кладбища заложных покойников! Этих самоубивцев, блудных, одержимых да колдунов с ведьмами хоронили подальше от честного люда, за реками, чтоб границу перейти не могли. Не попасть им ни в рай, ни в ад. Лежат во гробах вниз лицом, а доверху могилы булыжниками заложены, чтобы выбраться не могли. И ограды вокруг них возводились высокие, чтоб к ним никто не лез, сдуру или по злому умыслу. Яблони там на трупах растут! Съешь яблочко, вселится в тебя душа неупокоенная, будет терзать, грешить заставит... Бабка закатила глаза и упала. Я чертыхнулась, подняла старушку и поволокла в больницу. В приемном покое сообщили, что старушка умерла.

Я вернулась в Никитское уже в темноте. Шла к дому и смотрела на залитую лунным светом Божедомку. А что, если старуха была права? И яблоки с запретного погоста в силах вызвать мертвую душу? Может, я получу сверхспособности? Ноги сами понесли меня к мостику. Я вспоминала все, что когда-то видела в фильмах, читала и слышала о вызовах душ или сатаны. Прочтение молитв наоборот. Капли крови на гробы или могильные камни. Полнолуние. Полнолуние имелось. Прочту наоборот молитву, уколю палец, капну на могилу кровью и съем яблоко.

Я влезла через проем в стене и огляделась. Никаких намеков на кладбище. Ровная земля, шикарный сад. Правда, трава росла только вокруг деревьев. Весь периметр внутри кладки был выложен брусчаткой так плотно, что через нее не пробивалось ни росточка. Я сорвала яблоко и выругалась: на ветку была накручена проволока, до крови проткнувшая кожу на пальце: «Вот дьявол!..» Матюгаясь, успокоилась и захрустела вкусным плодом, бормоча молитву, переворачивая слова задом наперед.

Вдруг тишина начала заполняться гулом, стуком и голосами:
- Она здесь!
- К кому пришла?
- Ко мне!
- Ко мне!
- Нет, ко мне!
- Как тебя зовут?
Я оглянулась и спросила:
- Меня?
- Тебя!
- Есения...
Воздух содрогнулся, раздался душераздирающий женский стон:
- Ах! Есения! Моя, моя!!!

Что-то сдавило мое горло, дышать стало невозможно. Внутри меня что-то взорвалось, а через секунду я выпрямилась и увидела другую реальность. Меня окружили крестьяне, одетые как на средневековых картинках из учебников по истории. Размахивая кольями, они вопили:
- Ведьма! Есения, ведьма! Утопить ее!
Меня схватили, связали, засунули в мешок, и я полетела с моста в Межу. Потом видела все как в кино: мешок выловили баграми, кинули в яму, завалили камнями. Сверху уложили брусчатку, залив каким-то раствором. Время неслось в ускоренном темпе.

Вот лунной ночью прокралась к могиле фигура в черном балахоне, раскидала часть камней и укоренила саженец. Молодая яблонька начала расти, корни обвивали мое тело, проникали в мозг, в сердце. Меня съедала вселенская тоска, я выла, и вокруг выли такие же заложные мертвецы, ожидая часа, когда на проклятый погост явится кто-то, назовет имя и отдаст свое тело неупокоенной душе.

Видения прекратились внезапно. Я встала, отряхнулась, увидела, что наступает рассвет. Запели петухи. Я потрясла головой:
- Приснится же такое!
И направилась домой. Собаки замолкали, когда я проходила мимо дворов. Какая-то женщина, идущая вдоль забора к хлеву, посмотрела на меня и перекрестилась. Внезапно на меня накатило бешенство, я оскалилась и зашипела, выставляя на нее растопыренные пальцы, она бросилась прочь. Я опомнилась и понеслась к теткиной избе. Влетев в дом, заперлась и поняла, что оказалась в ловушке.

Дом тети Клавы был наполнен иконами. Глаза святых обжигали меня, распятия словно хлестали розгами. Случайно взглянув в зеркало, я завизжала: на меня уставилась мерзкая седая женщина, обернутая рваной мешковиной. Раззявив беззубый рот, она орала:
- Закрой иконы!!!
Я швырнула в зеркало первым, что подвернулось под руку, - бутылкой со святой водой. Стеклянная поверхность треснула, за ней образовался проем, в который женщину стало засасывать, как в туннель. Она корчилась и стонала, а меня откинуло назад. Я ударилась об иконостас, опрокинула образа, они градом посыпались на меня.

В руки упала скрижаль с молитвой Никите Бесогону. Так было написано на листе бумаги с изображением святого - молодого, крепкого мужчины, схватившего за рога адское создание и размахивающего цепью. Буквы плясали перед глазами, но я читала, заикаясь, по слогам:
- Про-стри ру-ку тво-ю, ско-ру-ю по-мощь по-да-ю-щу-ю...
С каждым словом мне становилось легче дышать, помещение заполнялось светом. Это солнце преодолело линию горизонта и заглянуло в окно. Я провалилась в забытье.

Очнувшись, обнаружила в комнате разгром. К возвращению Клавдии из больницы я заменила испорченные образа новыми, зеркало купила красивое и дорогое. Теперь я понимала, почему село и церковь назывались Никитскими. Святой Никита веками защищал жителей от подземных обитателей Божедомки.

Есения