Заветное желание
На что пойдёт человек, чтоб исполнить своё самое заветное желание? На многое... Вот и Пелагея, не желая мириться со смертью первенца, заключает сделку с тёмными силами. Только невдомёк несчастной матери, что не её это сыночек к ней с того света вернулся...
Сел Мирон на её место и стал малыша разглядывать. Внимательно смотрит: вроде малыш как малыш, от обычного ребёнка не отличить. Да вот глаза страшные: взгляд совсем не детский, по коже от него мороз продирает. Проспала Пелагея почти до вечера. Травки Агафьины словно силушку вернули, проснулась отдохнувшая. Всё это время Мирон рядом сидел. Любил он свою Пелагеюшку, и сейчас на душе такая тоска была, хоть вой. Понимал, что вдвойне жене тяжелее станет, когда глаза откроются да поймёт, что не её ребятёнок с того света воротился. Так жалко её, бедолажную, стало, что подошёл он к жене, руками сзади обнял, прижался к любимой. Кровь горячая, тело молодое. Ласкает жену, в шейку целует, да вдруг обратил внимание, что шнурочка на шее нет.
- А где ж крест твой, Пелагея? - спросил он.
Вспыхнула девка, что сказать, не знает.
- Третьего дня как потеряла, - соврала она и к мужу поближе прижалась, к губам прильнула, лишь бы тему больше не продолжать.
Наутро по дороге в поле Мирон повстречал Агафью, рассказал, что травка её помогла да посетовал, что крест жена потеряла.
- Давно ли крест потеряла? - заострила внимание знахарка.
- Сказала, что три дня как, теперь надобно новый приобрести, - ответил Мирон, прощаясь с Агафьей.
Ещё долго стояла знахарка, смотря вслед мужчине, гоняя в голове мысли о крестике потерянном. А потом, развернувшись, пошла к храму.
Вечером того же дня шёл Мирон домой. Медленно брёл, не тянуло его туда. Меньше всего хотелось вновь ощутить на себе взгляд того, кто пришёл к ним в семью в обличии ребёнка.
- Мирон! - вдруг окликнул его кто-то.
Остановившись, мужчина обернулся и увидел, что к нему спешит знахарка с большой корзиной в руках.
- Ох, чуть не пропустила тебя, - произнесла она, нагнав Мирона. - Дело, милок, серьёзное, через пару дней луна в полную силу войдёт, а значит, и нечисть будет сильнее. До полнолуния нам нужно успеть оторвать нежить от Пелагеи да обратно в болото его снести.
- Как в болото? - дрогнуло сердце Мирона. - Дитя же.
- Да какое дитя, Мирон! - воскликнула Агафья. - Нечисть в твоём доме поселилась. Пелагея беду на себя накликала. Кабы ума хватило меня послушать, - дак ведь не услышала, крест свой в уплату отдала!
- Как отдала? - спросил ошарашенный Мирон.
- А так и отдала! Или ты думаешь, за такие дела чёрные можно яблоками расплатиться?! Виданное ли дело, супротив воли Божьей переть. Ох, Мирошка, наворотила она дел. Теперь весь свой страх да мысли далеко спрячь. Исправлять её грех надо да в церкви каяться.
И, развернувшись, Агафья пошла в сторону дома Мирона и Пелагеи. Мирон пошёл следом.
Подойдя к калитке и бросив взгляд на дом, сердце мужчины тревожно заныло. Ни одно окошко не освещалось, внутри изба была полностью погружена во мрак. Поставив корзину на землю, знахарка достала из неё белую простыню и протянула её Мирону. На ощупь она оказалась слегка влажная. Мужчина вопросительно взглянул на Агафью.
- Водой Крещенской смочена, - пояснила она. - На ребёнка накинуть нужно, да так, чтоб с головой и нос наружу не казал. Замотаешь и мне его отдашь, а дальше уж моя забота.
Мирон взял простынь, стараясь не шуметь, вошёл внутрь дома и замер. В комнате, на полу, лежала Пелагея, а рядом с ней, прильнув головой к шее, склонилась маленькая тень. Вечерний сумрак окутал пространство дома. Через окна почти не проходил свет. В тишине раздавалось тихое хлюпанье. От этого Мирона затрясло. Страх вперемешку со злобой обрушились на сознание. Мужчина развернул простынь и в два прыжка оказался рядом с лежащей женой. Белая материя опустилась на тень ребёнка. Взвизгнув, словно маленький поросёнок, существо под простынёй начало яростно крутиться и извиваться. Мирону едва хватало сил, чтобы удержать его. Навалившись всем телом, он смог затянуть простыню узлами и, схватив извивающийся кулёк, выбежал на крыльцо, где его ждала знахарка.
Агафья сдёрнула платок с корзины, дно которой оказалось устлано сухими травами. Как только Мирон опустил нежить внутрь корзины, существо замерло, затихло, перестав подавать признаки жизни и сопротивляться.
- Возвращайся, Мирон, к жене, - произнесла Агафья, вновь укрывая корзину платком, на котором был вышит крест, - а я позже к вам ворочусь, довершим начатое.
Мирон вернулся в дом, а Агафья побрела в сторону Гиблого леса. Подняв жену на руки, мужчина уложил её на кровать и затеплил свечку. Лицо Пелагеи было мертвенно-бледным, на шее оставила след тонкая струйка крови. Девушка едва заметно дышала.
* * *
Брела старая знахарка в темноте леса, про себя читала молитовки, дорогу тонкой свечой церковной себе освещала. Видела тени подступающие, чувствовала прикосновения ледяных рук - тех, кто, не имея плоти, навеки в этих местах гиблых своё пристанище нашёл. Слышала голоса, в темноту зовущие. Чем ближе Агафья к болоту подходила, тем громче молитвы произносила, крёстным знамением себя осеняла. И шёл мрак по пятам, а в нём те, кто обычному человеку погибель сулят, но ничего они ей сделать не могли. За всю жизнь Агафья ни пятна на душе своей не поставила. Хвори людские травами да заботой лечила. Постом да молитвами Бога на помощь призывала. Оттого и не могла нечисть к ней лапы цепкие протягивать.
У самой топи остановилась знахарка, корзину на землю опустила, нежить спелёнутую в руки взяла и произнесла:
"Из воды чёрной
Из земли сырой
На свет Божий вышел,
Зло принёс.
Воротись туда, где ветер не веет,
Где солнце не греет.
В темноте тебе волю держать,
Жизнь не занимать.
В тьму воротись,
Со света пропади,
От мира отойди".
С каждым произнесённым словом чувствовала знахарка, как свёрток в руках легче становится. В нужный момент развернула простынь, а в ней кукла тряпичная лежит, сеном набитая. Не раздумывая швырнула Агафья куклу в середину топи и, запихнув простынь обратно в корзину, не оглядываясь прочь из леса пошла.
* * *
Вернувшись в деревню, Агафья в свой дом для начала сходила, а потом уж направилась к Мирону и Пелагее. В доме супружеской пары стояла тишина. Знахарка тихо вошла внутрь. Пелагея лежала на кровати, грудь девушки еле заметно вздымалась. Мирон сидел рядом и держал руку жены в своей руке. Увидев Агафью, он вскочил и пошёл к ней навстречу.
- Тётка Агафья, - начал он, - она холодная вся, иногда и не дышит вовсе, словно Богу душу отдала.
- Богу ли? - ответила Агафья, шумно вздохнув. - Не в этом мире она сейчас, потому и холодная. Ты вот что, Мироша: воду святую неси, что в доме есть, лампадку затепли да иди погуляй куда-нибудь.
Мирон сделал просимое и, тихонько затворив за собой дверь, вышел из дома. Агафья просидела ещё с пару минут не двигаясь. Что было в голове у знахарки, о чём она думала - одному Богу известно.
Шумно вздохнув, старуха поднялась со стула и, подойдя к углу с образами, опустилась перед ними на колени. Молитвы читала, из глубины души исходившие, слёзы ручьём лились от осознания слабости людской да хитрости дьявольской, которая с лёгкостью в свои сети заманивает, и нет уж сил выбраться назад... Кланялась, плакала, просила душу из лап нечисти вырвать, да попутно вставала и воду святую в рот Пелагее вливала. С каждым глотком девка всё ровнее дышала, кровь к лицу приливать начала, руки чуть теплее стали.
До самого полудня Агафья перед образами стояла, поднялась только, когда дверь в дом отворилась и внутрь вошёл священник. Старый батюшка молча подошёл к Пелагее. Положа руку ей на лоб, он по-отечески погладил девушку по голове. Взгляд священника был лучист и светел, губы слегка тронула улыбка. Обернувшись в Агафье, он спросил:
- Всю ночь молилась?
Знахарка утвердительно кивнула и осенила себя крёстным знамением.
- Отмолила, - вновь улыбнулся батюшка и опять погладил Пелагею по голове. - Крест надевала?
Спохватившись, Агафья вытащила из кармана деревянный нательный крестик на ниточке и, подойдя к кровати, протянула его священнику. Взяв крест, святой отец надел его на девушку. Сев рядом, он взял её за руку и, подняв лицо к потолку, закрыл глаза. Его губы еле заметно шевелились; стоящая рядом Агафья затихла.
Спустя пару минут полной тишины ресницы Пелагеи затрепыхались, и девушка с трудом разлепила веки.
- Узнаёшь меня? - наклонившись к ней, спросил священник.
- Да, батюшка, - еле слышно ответила она.
- Как же ты так? Разве ж можно крестом Христовым разбрасываться? - Пелагея молчала, из глаз потекли слёзы. - Ну, не расстраивайся, - увещевал батюшка, - всё хорошо будет. Ты приподнимись, а мы тебя сейчас причастим.
Пелагея села в постели, батюшка, облачившись подобающим образом и подойдя к девушке с чашей, громко прочитал молитву.
Причастившись, Пелагея вновь легла.
- Страшно поди было, в забытьи-то? - спросил священник.
- Страшно, - ответила девушка. - Лапы чёрные когтистые в топь тянули, воздуха не давали.
- Вот этот чёрный да когтистый к тебе и пришёл в облике ребёнка. Теперь-то поняла это? - вновь задал вопрос батюшка.
Пелагея кивнула и, закрыв лицо руками, горько заплакала.
- Ты поплачь, поплачь, - произнёс священник, погладив Пелагею по голове, - искренние слёзы, они завсегда душу омывают. Да на службу следующую тебя с мужем жду.
Поднявшись, батюшка направился к двери.
Агафья подошла к Пелагее:
- На столе трава лежит, пей, да о плохом не думай, - сказала она. - Бог милостив, всё уравняет. Мужу спасибо скажи, что вовремя спохватился. Наведаюсь к вам на днях о здоровьице справиться.
Выйдя на крыльцо, Агафья застала Мирона, беседующего со священником. Бледный, с тёмными кругами под глазами от бессонной ночи, он часто кивал, выслушивая старческие наставления.
- Спасибо, тётка Агафья, - произнёс Мирон, когда знахарка подошла к ним.
- Богу спасибо скажете, когда в храм придёте, - ответила она ему. - А сейчас к жене иди, да в тишине побудьте, души свои послушайте. Поймите, как быстро сети свои лукавый расставляет и как легко в них попасть, с пути правильного сбиться. Чтоб больше никогда не возникало желание к черноте обращаться.
На этих словах они и разошлись. Мирон пошёл к жене, старый батюшка в храм, а Агафья к себе домой...
Пелагея своё слово сдержала, на каждую службу бегала. И коли тоска и уныние по ребёночку умершему на сердце ложились, неслась девка в храм, своими словами, как могла, у Бога милости просила. А спустя пару месяцев поняла, что понесла. То-то радости было! Знахарка частенько к молодым захаживала. Пелагея её теперь как мать почитала, за советом да помощью - только к ней. Ко времени разродилась, дочку Агафьей нарекли. Мирон в ней души не чаял, и крестил её старый деревенский священник. А окрестивши, сказал матери - вот оно, главное доказательство милости Божией к тебе!
