Фото смерти

Он видел фото смерти людей, которых фотографировал. Пытался предупредить их об этом. Его стали бояться, а потом и вовсе сделали сумасшедшим...

Мы с другом Генкой с детства любили путешествовать. Студентами объездили всю Европу, но вскоре поняли, что свою-то страну совсем не знаем, и принялись наверстывать упущенное.
Когда наши сыновья - Ваня и Леша - подросли, мы стали брать их с собой. В каждом городке мы снимали комнату у местных жителей.

В тот раз мы заехали в один из прибрежных городков и остановились у Агриппины Сергеевны, миловидной старушки под 70. Мы целыми днями гуляли по городу. Стояла жара, так что большинство горожан прятались в тени и прохладе, и только мы, залетные туристы, хотели посмотреть и увидеть все, что могли.
- Эй! Уважаемый! Фотографию? - раздался за моей спиной голос, громкий и скрипучий.
Я удивленно обернулся. Передо мной стоял очень худой и скрюченный мужчина, на вид лет 50. Одежда на нем висела как с чужого плеча, но он не выглядел бомжом, разве что давно не стригся и не брился.

Впрочем, удивило вовсе не это, а то, что фотоаппарата в его руках не наблюдалось. Однако мужик заглядывал мне в глаза, ожидая ответа и переминаясь с ноги на ногу. Мне стало жаль его, и я решил дать ему немного денег:
- Хорошо. Давайте фото.
Я махнул рукой Генке с мальчишками, которые покупали мороженое. Они подошли.
- Гражданин предлагает нас сфотографировать. Уважим? - добавил я, показывая, что дело не в фото.
- А где фотоаппарат? - спросил Ваня.

Я думал, незнакомец достанет из кармана хотя бы телефон, но он лишь улыбнулся и, как мим, взял двумя руками невидимый фотоаппарат, поднял его на уровень глаз и указательным пальцем правой руки нажал на «кнопку», вскрикнув: - Щелк-щелк!
Генка повернулся ко мне с недоумением. Мальчишки захохотали так заразительно, что вскоре смеялись все, в том числе и наш странный фотограф.

Он смеялся и бегал вокруг Леши с Ваней, продолжая их «фотографировать» и повторяя:
- Щелк-щелк-щелк!
Крики и смех стали привлекать внимание. Я дал фотографу немного денег, и мы с другом поскорее увели сыновей. Не по годам смышленые дети поняли все без объяснений:
- Пап, а этот дядька - сумасшедший, да?
Я кивнул, а когда обернулся, увидел, как прохожие шарахались от него, крестились и крутили пальцем у виска на его «щелк-щелк».

Дома мы пожарили картошку, пригласили к столу Агриппину Сергеевну. Мальчишки стали наперебой рассказывать о случившемся. Но наша хозяйка вдруг заплакала.
- Вы в порядке?
Мальчишки испугались, что это они чем-то ее обидели, но она грустно улыбнулась:
- Это вы Венечку сегодня встретили. Не надо над ним смеяться, лучше завтра в церковь зайдите и поставьте себе свечки за здравие.
Мы с Генкой переглянулись.
- А кто он? - спросил Гена.

Старушка вздохнула:
- Вениамин - сын моей покойной подруги Галины. Вот уж несколько лет бегает по площади и якобы фотографирует людей. Венечка с детства любил фотографировать. У него здорово получалось, на его фото человек выглядел лучше, чем был, красивее, добрее. Галочка купила ему дорогой аппарат, и Веня просто не вылезал из проявочной, даже какой-то там конкурс в столице выиграл. А потом Веню в армию забрали, подруга моя очень переживала, ведь его на Кавказ отправили, там же война постоянно. Через год вернулся контуженный. Вскоре открыл свое фотоателье.
Старушка вытерла платочком глаза.
- Хорошо что Галочка не дожила до такого не смогла бы она своего сына сумасшедшим увидеть.
- А что случилось то? - не выдержал я.

- Галя тогда уже сильно болела, не выходила из дома. Веня очень переживал, боялся оставлять ее одну.
Веня как-то раз зашел попросить меня приглядеть за ней, потому что всю ночь собирался работать над какими-то там фотографиями. Я удивилась, почему до утра не подождет, а он:
- Да пришла ко мне сегодня женщина одна, капризная очень. Довела меня. Я не сдержался.
А Венечка всегда был очень спокойным, дурного слова от него не услышишь.
- Ну ничего! - попыталась я его поддержать. - Мы, женщины, кого хочешь доведем!
Но Веня загрустил еще больше.

- Нет, теть Груш, - говорит, - тут я виноват. Просто я таких страшных женщин не видел: черты лица
неправильные, асимметрия, какое-то природное уродство. А она потребовала так ее сфотографировать, чтобы она писаной красавицей выглядела. Я старался как мог. Вы меня знаете! Но ей все не нравилось, нервы истрепала, полдня с ней возился, а ей все не то, вот я и вспылил, в сердцах вырвалось: “Да вы себя в зеркало-то видели?” Я, конечно же, извинился, но в ответ посыпались проклятия с такой злостью, что мне страшно стало”.

Я его тогда успокоила как смогла, но не мог он себе простить несдержанности. Через неделю Галина умерла. Веня и вовсе чернее тучи ходил. Как-то зазвала его к себе, накормила. Он вдруг засмеялся как-то жутковато и говорит:
- Все равно не буду больше фотографировать.
Я всплеснула руками:
- Почему?
А Веня на меня посмотрел и сказал шепотом:
- В объектив на меня смерть смотрит. Человек ко мне фотографироваться приходит, а я вижу его сбитого машиной в луже крови и без головы, а другого - от болезни гниющим, или утопленником раздутым в муках умирающего. Вы понимаете, я вижу фото смерти этих людей... Это что-то необъяснимое...

- Жутко! - сказал я и поежился.
- Сложно в такое поверить, - согласилась старушка, - еще сложнее такое в себе держать, вот Веня и начал людям рассказывать. Никто не верил, все смеялись. Но когда сказанное им сбылось, а потом еще раз и еще, люди испугались, стали обходить его стороной. Ателье он закрыл, фотографировать больше не смог. Не знал он, куда свой дар применить - ведь заниматься любым делом теперь нельзя было. Сначала дома сидел, но, видно, тогда уже потихоньку сходил с ума, потому что в один день вдруг стал таким, каким вы его сегодня видели, - закончила рассказ Агриппина Сергеевна.

Она ушла спать.
- Ничего себе история! - начал Генка. - Думаешь, правда?
Я пожал плечами:
- Думаю, очередная городская легенда. Сколько талантливых и гениальных сходят с ума? А тут еще и контузия, и смерть матери - все к одному. И раз воевал, насмотрелся смерти, вот натура художника долго и не продержалась.
Генка вздохнул:
- Не хотел бы я знать, как выглядит моя смерть сквозь объектив.
Я был полностью с ним согласен. Но на следующий день мы все же поставили свечи в церкви. От греха подальше.

Александр