Паутина снов и яви
Вон оно как в жизни-то бывает: чем дальше от своего прошлого уходишь, тем оно к тебе ближе. Настолько, что порой диву даешься.
Фридайвингом я увлекся лет с 15. Сколько себя помню, водная глубина меня всегда манила, как магнитом. А когда понял, что могу задерживать дыхание дольше всех моих друзей, стал развивать эту способность. И вот больше десятка лет я участвую в разных соревнованиях, езжу по миру и спускаюсь на глубину без подводного снаряжения.
Родителям это мое увлечение никогда не нравилось, особенно переживала мама. Но мамы - это же мамы, они всегда переживают. Отец тоже волновался, но виду не подавал и всякий раз посмеивался над мамой: «Как у той, которая плавать не умеет, к воде на пушечный выстрел не подходит, мог родиться сын-амфибия?» Это прозвище прижилось. Однажды его услышал мой друг Генка и разнес по всей школе, в итоге мало кто помнит, как меня зовут, зато все знают, кто такой Амфибия. Не буду врать, что я не боюсь морских пучин. Еще как боюсь, но это другой страх. Не страх смерти, а трепет от неизвестности, смешанный с жаждой познаний и откры
Накануне очередных соревнований мама нервничала больше обычного и уговаривала отказаться. Меня это удивило, раньше она не просила о таком, лишь молчаливо вздыхала и пила валерьянку. «Мамуль, ну ты чего? Я ж не первый раз-то!» - успокаивал я ее. «В том-то и дело! Может, хватит уже, сынок? Не пора ли жениться, внуков нам с отцом...» Я опешил: «Мам! Рано мне еще. Какие дети, ты что!» Я усмехнулся, отмахнулся и забыл. Но как это часто бывает: сказанное кем-то слово застревает в мозге, словно заноза, и всплывает в самые неподходящие моменты...
Обычно я не вижу снов, но в тот раз перед отъездом снилось, будто я на глубине, иду по самому дну. Вода прозрачная и дышится легко, а вокруг русалки. Только вот лиц их не видно, словно смазаны. Зато смех у этих безликих звонкий, точно детский. И вдруг вода стремительно чернеет, дышать становится тяжелее, а вместо смеха раздается оглушительный крик боли. Вижу, как одна из русалок мечется, запутываясь в сети все больше, а темная бездна медленно поглощает ее. Я хочу помочь, пытаюсь бежать к ней, но не могу пошевелиться, ноги вросли в каменные глыбы, неподъемные, поросшие мхом и водорослями, и боль нестерпимая... Проснулся от крика. Поймал себя на мысли, что лицо русалки мне кого-то напомнило, но среди моих знакомых такой не было.
Ее я увидел по приезде в спортивный лагерь. Маленькая блондинка с глазами цвета штормового моря. Стало не по себе. Генка тут же подсуетился: «Чё? Мамины слова даром не прошли?» - друг заржал и потащил меня знакомиться. Алена, так звали девушку, не была фридайвером, в отличие от своего брата. Когда она засмеялась, я вздрогнул и подумал: «Как из моего сна, звонкий детский смех». Перед днем спуска на глубину мы всегда рано ложимся спать. Но какой там... «Стас, эй, просыпайся!» - разбудил меня Генка. Я выпучил глаза: «Ты чего?» Лицо друга было перекошено от страха: «Это ты чего?» Я не понял, а Генка пояснил, что проснулся, услышав, как я с кем-то во сне разговаривал. «И о чем шла речь?» Генка нахмурился: «Просил отпустить тебя, а то тебе дышать нечем». Я удивился: «Не помню, чтобы мне что-то снилось. Может, это твой кошмар, а не мой?» Друг шутку не оценил. А я снова задремал.
Говорят, под утро спится крепче всего. Мне приснилась Алена. Кажется, точно она, а может, и не она... Мы с ней были под водой. Парили, насколько это вообще возможно. А потом лицо девушки стало меняться, зрачки закатились и на меня смотрела пустая белизна глазных яблок, волосы паутиной оплели ее лицо, она походила на мертвеца, но словно не замечала перемен в себе, улыбалась. А потом резко потянулась ко мне руками, белыми, неживыми. Ее губы разомкнулись и я услышал: «Держись!» Подскочил. Генка сидел напротив: «Не надо тебе спускаться». Я ничего не ответил, но напрягся: никогда еще друг не отговаривал меня. Хорошо, что не послушал, спуск прошел отлично. Соревнования были благотворительными, так что атмосфера царила не состязательная, а дружеская. Радовало и то, что Алене я нравился не меньше, и у нас все складывалось. Если бы не эти дурацкие сны.
Накануне отъезда все вместе отправились гулять вдоль каменистой части берега. Мы с Аленой прыгали по валунам, а ее брат с Генкой о чем-то спорили на суше. Море было беспокойным, ветер капризничал, и волны одна за другой с каждым разом все тяжелее бились о камни. «Пойдем к ребятам? Здесь становится опасно!» - позвал я Алену. Она кивнула, хотела спрыгнуть на песок, но поскользнулась, и волна тут же потащила ее в море. Я испугался и кинулся на помощь, но нога угодила в расщелину между камней. Острая боль пронзила щиколотку. Я закричал и от боли, и от страха. Алены не было видно, несмотря на боль, я полз по камням к воде.
Впереди собиралась с силами новая волна, я набрал побольше воздуха и расслабился. Вода подхватила и увлекла за собой. Я высунул голову, заметил, как Алена барахтается в нескольких метрах от меня, и поплыл к ней. Нога нестерпимо болела. Алену накрыло, я нырнул следом. Глаза оказались бесполезны, в мутной воде я потерял ориентиры и заметался от того самого страха смерти, неведомого ранее. И вдруг мелькнул какой-то силуэт, белый, еле различимый, словно белый песок скопился в толще воды в некий рисунок, похожий на тонкую паутину. А потом я увидел лицо той самой русалки, и она указывала куда-то рукой. На берег нас вытащили ребята. Ногу я не сломал, но связки растянул. О произошедшем маме я так и не рассказал.
Через пару месяцев Алена пришла к нам в гости. Мама, как увидела ее, за сердце схватилась, спрашивала, откуда она да кто родители. «Мам, ты чего такая странная была-то? Алену напугала, она тебе не понравилась?» - спросил я позже. Мама помолчала, а потом рассказала: «Нет, сынок. Ты в голову не бери. Алена хорошая девушка. Только вот похожа очень на...» Мама как-то задумчиво умолкла, а я не вытерпел: «На кого?» Она еле заметно вздрогнула и грустно улыбнулась: «На мою школьную подругу». Я удивился: в наш город мы переехали много лет назад, и школьных подруг здесь у мамы быть просто не может.
«На какую?» - «Ее звали Соней. Мы тогда у моря жили, постоянно у воды пропадали». Я совсем растерялся: «Так ты же плавать не умеешь!» Мама покачала головой: «Умею. Но не хочу. Мы с Соней наперегонки плавали, не уступали друг дружке. Но при этом не ссорились. Ни воды, ни моря, ничего не боялись. Дважды я чуть не утонула, когда мы с ней шторм покорять пытались. Глупые... Дважды она меня вытаскивала. А я не смогла. Я тогда ногу подвернула, но никому не сказала, даже Соне, не призналась в слабости. Пошли купаться. Ее вдруг в водоворот потянуло, а у меня боль в ноге, плыть не могу, за руку ее схватить успела, но на берег вытащить не смогла. Волна меня на берег выкинула, а ее утащила. Навсегда. С тех пор я в море не захожу», - мама замолчала, слезы покатились по щекам. Потом она добавила: «Алена твоя на нее очень похожа...»
Потом я вспомнил и отыскал в семейном альбоме старую фотографию, про которую однажды спросил маму, но она не ответила. На снимке стояли обнявшись две девочки-подростка на фоне моря. Одна из них - мама, а вторая действительно очень похожа на Алену. Не зря во сне русалка показалась мне знакомой. Выходит, мамина подруга все еще за ней приглядывает, а теперь спасает меня. Впрочем, это я так, для красного словца, верить в такое глупо. Маме я про свои сны ни словом - зачем лишний раз волновать. Да и русалки мне с тех пор больше не снились.
С Аленой мы поженились через полгода. Нашей дочери уже пять лет, она обожает плавать и нырять любит не меньше меня. И да, мы назвали дочку Соней.
Вадим Акимов, 31 год
