Он держал мёртвого друга на этом свете
Я хочу рассказать про необъяснимое исцеление нашего сына. По словам врачей он был здоров - но на самом деле не ел, не спал и выглядел как мумия. Знахарка сказала: «Ваш сын мёртвый, потому что думает, что он погиб в той аварии и держит своего мёртвого друга, не даёт ему уйти за грань»...
Телефон разрывался у меня в кармане. Я вбежал в вестибюль офиса, выхватил аппарат.
- Толик, почему не звонишь? Почему не отвечаешь? Я тут уже с ума схожу от волнения! - кричала жена.
- Аня, ну ничего же не произошло! Зачем с ума сходить? - спокойно ответил я. - Мальчик уехал отдыхать. И ничего больше. Он даже не помахал мне рукой. Не до того было, со своим другом Васей о чем-то болтал.
- И даже не плакал?
- Нет, не плакал. Ну почему он должен плакать? В конце концов, Кирилл уже достаточно взрослый.
- Какой там взрослый! Ему только десять лет исполнилось! - Аня никак не могла успокоиться. Для нее Кирилл был все еще несмышленым младенцем. - А мобилку он не забыл?
- Нет, и просил, чтобы мы очень часто ему не звонили, а то его ребята засмеют, будто он маменькин сынок... Если можешь, то не звони ему хотя бы полчаса, - ответил я.
- Ты мне будешь указывать, когда я могу говорить с сыном, а когда нет! - фыркнула Анна.
- Я только лишь передал, о чем он просил, - пояснил я, чтобы немного разрядить ситуацию.
- Ну хорошо, подожду... пятнадцать минут, раз уж он так сильно просил, - заявила она и завершила разговор.
Я рассмеялся про себя и посмотрел на экран сотового телефона. Первое мгновение меня так и тянуло позвонить Кириллу, но все-таки я сдержался, потому что хотя и переживал наше расставание не меньше чем Аня, но не хотел нагружать сына излишней опекой.
Да, первая его поездка с классом на экскурсию стала для меня и жены трудным испытанием: как там наш птенчик без нас справляется? Вечером, когда я вернулся с работы, жена сидела на кровати с пультом в руках и нервно переключала каналы в телевизоре.
- Одни повторы передач и сериалы, представляешь? - сказала она, когда я вошел в комнату.
- Лето. Все в отпусках, - пожал я плечами. Показал на телефон. - Звонила? Раз десять?
- Да, звонила. Я же волнуюсь! Первый раз он обрадовался, во второй слегка занервничал, а на третий...
- Выключил сотовый, - закончил фразу я. - Мы его достали.
- Откуда ты знаешь?
- Потому что я тоже минуту назад пытался ему дозвониться, - признался я, а потом обнял Асю. - Не переживай, дорогая, не вешай нос! Две недели быстро пройдут.
- Ведь он там совсем один! Мой бедный сыночек! - произнесла она дрожащим страдальческим голосом, теребя мою рубашку.
- Он не один. А с воспитателями. Там и Вася есть. С таким другом под боком Кирюха о нас даже не вспомнит.
- Ой, не знаю... Он у нас такой неприспособленный, домашний! А вдруг что-то случилось и Кирочка не может позвонить? - продолжала Аня накручивать себя и меня.
Вечером сын все-таки объявился.
- Включи скорее громкую связь! - подскочила Аня. - Я тоже хочу слышать. Кирюшенька! Как ты там? Рассказывай!
- Привет! У меня все прекрасно! И погода, и озеро, и ребята! - радостно завопил сын. - Я так рад, что поехал. Только не звоните так часто, хорошо, пап-мам?
Я посмотрел на жену, она на меня, а потом мы не очень уверенно заверили сына, что будем звонить пореже.
Все последующие дни тянулись до бесконечности. Мы вроде бы обещали Кириллу, что во время его отсутствия будем ходить в кино, театр и ресторан. Но вместо этого спешили домой и каждую минут проверяли, не звонил ли какой-то из наших телефонов.
В день возвращения группы я взял отгул, чтобы встретить сына на автовокзале.
- Они должны приехать примерно в одиннадцать, - напомнила мне утром жена. - Но ты будь там немного пораньше, потому что точное время неизвестно.
- Буду, - пообещал я ей.
- Плохо, что я не могу поехать с тобой, но у нас сегодня собрание всего коллектива и я должна быть на работе. - Но ты же справишься?
- Сделаю все, что в моих силах, не переживай ты так сильно.
- Хорошо... Но ты позвони мне - как только приедете домой, - сказала жена, укладывая какие-то бумаги в сумочку.
- Позвоню, - ответил я, провожая Анюту до двери.
Приготовил завтрак, посмотрел какую-то скучную передачу по телевизору и поехал на вокзал.
Когда я прибыл на место, увидел припаркованные неподалеку автомобили нескольких родителей, среди которых был и отец Васи.
- Привет, - улыбнулся я и протянул ему руку.
- Наконец возвращаются, да? - сказал Леонид, нервно барабаня пальцами по капоту машины.
По выражению его лица я понял, что не одни мы тосковали по своему ребенку. Наверное, такое всегда происходит с родителями, которые первый раз в жизни отправили свое чадо на отдых. Мы еще обменялись какими-то фразами, а потом я вернулся к автомобилю, так как вспомнил, что на пассажирском сиденье оставил свой сотовый телефон. Посмотрел на дисплей. Было начало двенадцатого, то есть автобус опаздывал. Набрал номер сына, чтобы узнать, когда они прибудут, но дозвониться не удалось. Сын не отвечал.
Я сел в машину и включил приемник. Из динамиков поплыли звуки музыки. Закрыл глаза и откинул голову на подголовник. Не знаю, как долго я так сидел. Очнулся только тогда, когда мой сотовый стал вибрировать.
- Позови Кирилла, - раздался нетерпеливый голос жены.
- Он еще не приехал.
- Как не приехал? Почему? - удивилась Аня. - Уже пятнадцать минут первого! Ты ему звонил?
- Пытался, но он, наверное, опять отключил сотовый, - пояснил я.
- Хорошо, дай мне знать, когда они приедут, - она закончила разговор.
Об аварии я узнал случайно. Мое сердце сжалось от предчувствия беды. Положил мобильный в карман и сразу услышал, что по местному радио передают последние новости. Сам не знаю почему, но я подумал, что это может быть важно для меня, и прибавил громкость.
«...Наш корреспондент сообщает: в 20 километрах от города разбился автобус, перевозящий детей. Информация о погибших пока не поступала».
Почувствовал, что у меня вспотели ладони и сильно пересохло во рту. Взял сотовый и еще раз попытался дозвониться до сына. Бесполезно! Я старался успокоиться, убеждал себя, что это сообщение не имеет отношения к моему сыну, но вообряжение подсказывало мне худший сценарий. Это его автобус...
- Анатолий! - я почувствовал прикосновение руки Леонида. - Звонила руководительница мальчиков! Произошла страшная авария... Господи...
- Что с мальчиками? - спросил я.
- Неизвестно... Детей забрала «Скорая помощь»... Боже мой, Васенька... - Леня совсем расклеился.
Я с трудом взял себя в руки. Усадил его в машину, а сам сел за руль. Ехал, не думая ни о чем. Не смотрел ни на знаки, ни на светофоры, только нажимал на педаль газа, для того чтобы быстрее оказаться в больнице и убедиться, что с сыном все в порядке. К несчастью, врачи нам не хотели ничего рассказывать.
В конце концов, какая-то молодая медсестра спросила наши фамилии и пообещала все узнать. Прошло не более десяти минут, но мне показалось, что целая вечность. Когда девушка вернулась, она смотрела на нас с Леонидом с нескрываемым сочувствием.
- Оба мальчика сидели в той части автобуса, которая пострадала больше всего... - начала она говорить, опустив глаза в пол.
- И что? - сразу спросил я.
- Сейчас трудно что-либо ответить... Мы вас проинформируем, - пообещала она и убежала, чтобы не смотреть нам в глаза.
Сердце сжалось от нехорошего предчувствия.
Я позвонил жене. Рассказал ей обо всем коротко, связно, голосом, лишенным эмоций. Не смог поступить иначе. Аня молчала, а потом дико закричала. Через полтора часа она появилась в больнице. Белая как стена.
- Как Кирюша? - сразу спросила она. - Он жив? Скажи мне правду.
- Жив, но пока ничего не знаем наверняка, - сказал я и обнял ее.
Прошло, наверное, минут пятнадцать, прежде чем в коридор вышел врач, чтобы с нами побеседовать.
- Ситуация улучшилась, - успокоил он нас. - У Кирилла серьезные травмы, но он с ними справится. Сломана рука, парочка ушибов и царапины. Его состояние несколько лучше, чем у детей, сидевших в менее пострадавшей части автобуса. Надо сказать, что ваш мальчик родился под счастливой звездой, - добавил врач.
Жена обняла меня и заплакала. На этот раз от радости. Однако у меня напряжение не спадало. Я не забыл слез в глазах Леонида.
- Доктор, а что с Васей Кравченко? Это тот мальчик, который сидел рядом с нашим сыном... Такой худенький блондин...
Лицо у врача стало серьезным.
- Да... Его состояние очень тяжелое. Ушиб головы, многочисленные переломы... Пока ребенок находится в коме.
- Но он из нее выйдет? - не отставали мы с женой.
- Надеюсь, - уклончиво ответил доктор и проводил нас в палату, в которой лежал Кирилл.
Я чуть не заплакал, когда увидел лицо сына в кровоподтеках.
- Сынок, ты нас слышишь? - позвала Аня дрожащим голосом и погладила Кирюшу по голове. Кирилл отрешенно посмотрел на нас и ничего не ответил
- Сынок, ты нас слышишь? - повторила жена, но сын смотрел равнодушно. - Сынок?
Во взгляде нашего мальчика таилось что-то чужое. Хотя, возможно, мне это только показалось. Я тряхнул головой, чтобы избавиться от этого наваждения.
- Он измучен и все еще находится под действием лекарств... Дай ему поспать, - сказал я Ане.
- Да, наверное, ты прав, - жена вяло улыбнулась.
Я пододвинул к ней стул, а сам пошел за водой. По дороге, проходя мимо отделения интенсивной терапии, краем глаза я увидел кровать, на которой без сознания лежал Вася. Его глаза были закрыты. Он был подключен к аппарату искусственной вентиляции легких. Рядом стояли его родители. Оба плакали. Не знаю отчего, но меня охватило чувство вины. У нашего сына оказался всего лишь один неопасный перелом. Он находился в сознании. Дышал самостоятельно. А его друг был на грани жизни и смерти. Я подумал, что если бы мальчики поменялись местами, то нас ожидали бы часы, а может и дни, проведенные в отделении интенсивной терапии.
Стряхнув с себя столь невеселые мысли, понес воду жене. Аня отпила глоток и поставила стакан на столик у кровати.
- Он... Он какой-то странный, - прошептала, глядя на Кирилла.
Наш сын лежал на кровати с открытыми глазами и смотрел на нас каким-то отрешенным остановившимся взглядом.
- Как себя чувствует наш маленький пациент? - прервал мои размышления зашедший в палату врач. Аня сразу же подбежала к нему.
- Доктор, с Кириллом все в порядке? Он выглядит так странно...
Врач взял историю болезни и тщательно изучил ее. Осмотрел сына.
- Все в порядке, - заверил он с натянутой улыбкой. - Гипс выглядит нормально, отеков нет, царапины заживают, а анализы... - врач еще раз просмотрел все бумаги.
- Анализы более чем хорошие. Мы еще понаблюдаем за ним, но думаю, что после обеда выпишем его. Слышишь, парень! Скоро ты вернешься домой! - весело продолжил он, но на нашего сына эта информация не произвела ровно никакого впечатления.
- Минуточку, доктор, - сказал я, отводя его в сторону. - Мы волнуемся, так как сын вообще ни на что не реагирует... Пытались заговаривать с ним, размахивать рукой перед глазами, спрашивать, и... ничего. Никакой реакции. Может, это действие лекарств?
- Со всей очевидностью нет, - ответил он после небольшой паузы. - Мы даем ему исключительно обезболивающие средства. После них пациенты обычно спят, но не становятся безразличными.
- А значит ли это, что с нашим сыном что-то не так? - спросил я, понизив голос, чтобы не слышала Аня. - Или это какая-то травма головного мозга?
- Исследования ничего не показали, - услышал я в ответ. - Возможно, это реакция на стресс...
- И сколько это может продолжаться? Когда он придет в себя?
Врач развел руками.
- Я могу пригласить для консультаций психолога. Физиологических нарушений у мальчика нет. Через полчаса к Кириллу заглянула улыбчивая женщина - психолог. Попыталась заговорить, привлечь его внимание, но безрезультатно. В конечном итоге врач выгнала нас из палаты, чтобы мы, как она выразилась, его не отвлекали...
В коридоре Аня с тоской посмотрела на меня. Я обнял жену.
- Думаешь, она сможет ему помочь?
- Надеюсь, любимая. Не волнуйся, мы его вылечим.
Мы ждали почти полчаса. В конце концов женщина вышла из палаты. Выражение ее лица свидетельствовало о том, что контакт с нашим сыном ей установить не удалось.
- Это глубокая травма, - констатировала врач, поправляя очки. - Пройдет немного времени, и ребенок придет в себя.
Аннушка сжала мою руку.
- А как мы можем этому помочь? - спросила с надеждой.
- В первую очередь уделяйте ему максимум внимания. Не настаивайте, не выказывайте своего нетерпения. Просто будьте рядом, - услышали мы.
И в этот же день Кирилла выписали. Когда мы вели его к выходу, прошли мимо Леонида.
- Вы уже домой... - грустно сказал отец Васи. На его лице отпечатались все бессонные ночи, вся глубокая тревога. Он будто постарел лет на десять за эти дни.
Я кивнул, а затем спросил:
- Как Вася? Что говорят врачи?
- Без изменений, - ответил Леонид и погладил нашего Кирилла по голове. Глаза отца Васи наполнились слезами. Наш сын на прощание помахал ему рукой, и мы ушли. Это был первый контакт с сыном после аварии.
- Ты понемногу к нам возвращаешься? - сказал я, улыбаясь, и потрепал его по плечу. Но Кирюша вновь сделался безразличным.
На следующую неделю мы с Асей взяли отпуск за свой счет, чтобы помочь Кириллу прийти в себя.
В соответствии с рекомендациями психолога мы уделяли ему максимум внимания и заботы. Не спускали с него глаз, кормили с ложечки в установленное время, так как сам он есть не хотел, а ночью дежурили у его кровати по очереди.
Спал Кирилл немного. Закрывал глаза на пару часов в сутки. И каждый раз его сон был неспокойным.
Наш ребенок во сне плакал, ворочался в кровати. Мы пытались его успокоить, поглаживая по голове и держа за руку. Достаточно было лишь легкого прикосновения, чтобы его разбудить, после чего он опять становился безразличным и отсутствующим. Прошла неделя, но мы не заметили никаких изменений в его поведении. Кирилл по-прежнему не был похож на себя. Он смотрел на нас, наверное, даже слышал наши голоса, механически следовал нашим советам, но не разговаривал и не отвечал на вопросы.
У меня оставалось немного отпуска, и мы решили, что я побуду с ребенком еще неделю, а Аня выйдет на работу. Только что делать дальше? Этого мы не знали. Наши планы ограничивались ближайшим будущим и надеждой...
Сразу после возвращения на работу Аня стала искать опытных психологов. В конечном итоге какая-то ее, знакомая порекомендовала нам женщину, специализирующуюся на психических травмах. Мы ей позвонили, но оказалось, что ее график плотно забит...
- Этим займусь я, - сказала Аня.
До сих пор не имею понятия, как этого добилась моя жена, наверное, сокрушила горы и небо для того, чтобы договориться о приеме. Через несколько дней я усадил Кирилла в машину, и мы поехали к еще одному психологу.
Старый дом был мало похож на клинику, а старушка - на врача-психолога. Ее приемная размещалась в старом одноэтажном доме на окраине города. Когда мы прибыли на место, нас встретила пожилая женщина в старомодном костюме. Вид ее особого доверия не внушал.
- Привез сына на консультацию, - неуверенно сказал я.
- Тогда, наверное, ко мне, - улыбнулась женщина и открыла дверь, впуская нас в дом. - Так что произошло? - спросила она.
Коротко рассказал ей о случившемся и о том, как изменился наш сын после аварии. Женщина молча слушала и только кивала, ничего не спрашивая и не комментируя.
- И что вы по этому поводу думаете? - я немного нервничал.
Она улыбнулась Кириллу, и тот ответил улыбкой, после чего сказала:
- Думаю, что нужно попить чаю.
Я посмотрел на нее слегка разочарованный, но прошел следом на кухню и помог заварить чай. Женщина подала мне чашку, кивнув на стул за столом, а сама взяла Кирилла за руку и вышла с ним в сад.
- Мы скоро вернемся, - бросила она мне. - Отдыхайте.
Я сидел один в большой гостиной и с интересом смотрел в окно.
Вначале старушка что-то говорила, показывала куда-то рукой или что-то объясняла. Она сидела далеко от меня, и я не мог понять, что было темой ее монолога, так как Кирилл просто сидел рядом с безразличным лицом. Но потом я увидел, что он тоже говорит! Это явно были короткие, односложные ответы на вопросы, которые ему задавала эта женщина. Когда беседа завершилась, психолог и наш сын вернулись в дом.
- Я увидел, что сын вам отвечает. Это какой-то прогресс, да? -спросил я с надеждой.
Женщина села на старый, потертый стул, кивнула, но ответила довольно загадочно:
- Необязательно.
Меня это вывело из равновесия. Я рассчитывал на конкретику и ответ на вопрос, что происходит с нашим ребенком, а она отделывается отговорками!
- Хорошо, - буркнул я, - спрошу иначе. Знаете ли вы, что с ним происходит? Почему мой сын такой?
- Да. Знаю.
От этого короткого слова меня словно жаром окатило.
- Так поделитесь со мной этим знанием, черт возьми! - закричал я зло, не сдержавшись.
- Ваш сын мертвый, - спокойно ответила психолог. - Как это ни дико звучит.
- Не надо издеваться над отцом, - прошептал я, сдерживая слезы.
- А я и не издеваюсь, - ответила женщина серьезно. - У мальчика разновидность послешокового ступора. Ваш сын уверен, что он умер. И потому что неживой, не хочет есть и почти не спит. Он думает, что погиб в этой аварии.
- Господи... - простонал я, и посмотрел на своего ребенка, который безразлично слушал наш разговор. - А... А он выйдет из этого состояния?
Старушка задумалась.
- Не могу сказать точно. Какая-то вероятность этого существует, но это требует длительного лечения... - сказала она прямо.
- Господи... А я радовался, что наш сын живой, что не подключен к аппарату искусственной вентиляции легких, как Вася... - сказал я самому себе. - Это просто безумие.
- А кто такой Вася? - внезапно заинтересовавшись, спросила женщина. - Это ребенок?
- А какое это имеет значение? - буркнул я, расстроенный.
- Все может иметь значение, - ответила она в своем стиле.
Я глубоко вздохнул.
- Вася Кравченко - лучший друг нашего Кирилла. Они вместе, можно сказать, с рождения: в детском саду, школе и во дворе. Во время аварии они сидели рядом. Васе не повезло...
Я умолк, так как слова просто застряли у меня в горле.
- А этот парень... умер? - спросила она заинтересованно. - Что с ним случилось?
- Нет, он в больнице, но из того, что я слышал, могу сказать, что прогноз неутешительный. Женщина встала и стала прохаживаться вокруг стола, бормоча что-то себе под нос.
- Это многое меняет... - произнесла она вдруг и снова забормотала.
- Так это хорошо или плохо? - попытался уточнить я.
- Не знаю, - беспомощно призналась она, разводя руками. - Видите ли, я специализируюсь на травмах, ожогах, страхах и фобиях, но это... это нечто большее.
- Не понимаю. Что - большее? Мой сын сошел с ума?
Она похлопала меня по плечу.
- Ну, если вас это утешит, то я тоже не понимаю, - сказала она, открыла дверцу серванта и вынула из него визитную карточку. - Но я знаю, кто сможет нам помочь... - и вложила мне визитку в покрутил ее в руках. На ней были имя и фамилия психолога.
- Это что, такая шутка? Вы мне дали свою визитку!
Старушка закатила глаза.
- Читайте внимательнее. Там написано Иванна, а не Иоанна. Это моя старшая сестра.
- Иоанна и Иванна? - повторил я задумчиво. - Но это же...
- Знаю-знаю, у наших родителей было прекрасное чувство юмора.
- Она тоже психолог?
- Наверное, да, но скорее, хм... в истинном понимании, - она проводила нас до двери.
Я пристегнул сына ремнем безопасности, и мы поехали по адресу, указанному в визитке...
- Это тот мальчик? - спросила Иоанна, впуская нас в середину.
- Да, это Кирилл. Сестра позвонила, что мы приедем? - уточнил я.
- У меня нет телефона, - ответила старушка рассеянно.
- Но тогда откуда?..
- У меня свои методы, - прервала она меня и проводила нас в небольшую гостиную.
У меня опять появилось ощущение дежавю. Мебель, диван и даже фарфоровая статуэтка напоминали о доме ее сестры.
- У нас одинаковый вкус, так что ничего удивительного...
Женщина ответила на вопрос, который я еще не успел задать. Потом она поставила небольшой стул на середину комнаты и усадила на него Кирилла. Неторопливо достала из шкафа какой-то предмет на цепочке и сосредоточенно в течение минуты держала вытянутые руки над столом.
Между ее пальцами висело что-то похожее на маятник. Он медленно раскачивался.
- У вас есть фотография сына?
Я утвердительно кивнул и вынул из бумажника фото. Женщина на какое-то время остановила маятник над снимком Кирилла и закрыла глаза.
- Хорошо, время готовиться к работе, - внезапно сказала она и - протянула мне фотографию.
- Я должен выйти?
- Вы мне не мешаете. И ребенок тоже. Решение должны принять не вы. Только прошу, не прерывайте меня и не отвечайте, даже если я буду задавать вопросы. Поняли? Это очень важно.
- Да-да, - пообещал я. - Конечно.
Женщина вытянула руку по направлению к Кириллу, качая маятником. Его взгляд последовал за маятником и сразу сделался каким-то отсутствующим, пустым.
- Ты слышишь меня, Кирилл? - спросила женщина, продолжая раскачивать маятник.
- Да, - ответил сын с такой же, как и раньше, радостью в голосе.
- Зачем ты это делаешь? - вдруг спросила она голосом обвинителя.
- Я ничего не делаю, совсем ничего! - ответил он почти плача.
А у меня сжалось сердце.
Я хотел подбежать и обнять его, но женщина пригрозила мне пальцем.
- Кирилл, так делать нельзя, - говорила она тихо, но жестко.
- Но я ничего... - простонал он.
- Не обманывай!
У моего сына задрожал подбородок, а по щекам потекли слезы.
- Простите меня, очень прошу! - плакал он. - Но я очень не хотел остаться один!
- Ты не один, - ответила она. - И никогда не будешь один. Только ты должен его отпустить!
- Не-е-ет! - заплакал Кирилл.
- Должен! - рявкнула женщина. - Иначе вы оба погибнете. Останетесь в этом состоянии.
- Но это же мой друг... - защищался Кирилл. - Я не могу...
- Твой друг мертв! Отпусти его!!! - четко произнесла она. - Позволь ему уйти, он мучается здесь.
Кирилл стал громко плакать, а лицо у старушки стало жестким.
- Отпусти его, говорю! Немедленно! Ну!!!
Внезапно на лице сына появилось странное выражение, потом случилось что-то невообразимое. На мгновение его черты изменились. Это был Кирилл, но удивительно похожий на Васю.
- Отпусти меня, Кирилл, прошу тебя, - услышал я голос Васи. - Я так устал. Прости... Отпусти меня... Я так больше не могу...
После этих слов установилась тишина. Кирилл опять стал похож на самого себя. Сын сидел неподвижно, опустив глаза.
- Помогите мне! - крикнула старуха, хватая Кирилла за руки.
Мой мальчик забился в конвульсиях. Я поддерживал его голову, а женщина - руки. При этом она невнятно бормотала что-то себе под нос. Через минуту судороги прекратились. Сын успокоился.
- Что это было? - спросил я, потрясенный. - Чудо?
- Так, колдовские штучки. Положите ребенка на кровать.
- Но то, что я видел минуту назад, это было... на самом деле?
- Вы можете посчитать это шарлатанской первобытной терапией либо признаться себе, что минуту назад ваш сын освободил из своего тела душу друга. Выбор за вами.
Мы прекратили разговор, так как Кирилл открыл глаза.
- Пап, я есть хочу, - сказал он.
Я вздохнул с облегчением: кажется, сын вернулся к нам!..
Мы возвращались домой. Кирюшка смеялся и рисовал рожицы на своем гипсе: два мальчика в обнимку.
- Пока вас не было, звонил Леонид, - тихо сказала Аня, когда радость улеглась, - Вася умер сегодня после обеда. Не знаю, говорить ли об этом Кириллу. Такое горе, как он воспримет? Страшно...
- Ничего не говори. Думаю, что он и сам все знает...
Анатолий
