Помощники с того света
Жизнь сама сталкивает людей с такими явлениями, которые здравый рассудок не только объяснить не может, но и отказывается признавать.
В соседнем от меня доме живет пара пенсионеров - Галина Александровна и Устинов. Так их все в округе зовут. Супругу по имени-отчеству, а мужа только по фамилии, будто у него имени и не существует. Наверное, так сложилось из-за его зацикленности на достижении корыстных, но при этом странных целей. Например, взбрело Устинову в голову воздвигнуть над оврагом гараж. Соображения были такими: «Оврагом никто не пользуется, а я над ним гараж подвешу, чтобы он висел как бы на мосту. На помойке как нельзя кстати лежат 2 бетонные плиты».
И началась у Устинова эпопея. Он пер бетонные плиты от помойки до оврага. В день продвигался метров на 5. Проезд перегородил так, что никто не мог подъехать к своим домам, всю дорогу испохабил, скандалов породил кучу. Потом стал в днище оврага вбивать сваи. В основном из старых бревен. Ставил их вертикально и вкапывал в грунт, а грунт гадкий. Все-таки по дну оврага весной сходят потоки воды, и даже летом, если дождливое иногда там течет нечто вроде ручья. Потом Устинов стал те плиты на сваи закорячивать. Кряхтит, пыхтит, сдвигает бетонные блоки на 50-60см вдень.
Во время Устинова трудового героизма я шел мимо и застал у оврага Галину Александровну, которая пыталась неуемного мужа предостеречь. Стоит она и говорит ему: «Сегодня стройку брось, отложи на завтра. Мне Елизавета снилась. Она просто так во сне не приходит. Если она про что-нибудь предупреждает то так тому и быть. Она при жизни заботливой была и теперь о тебе, недоумке, печется!» Я заинтересовался и выяснил, что была у Устинова старшая сестра Елизавета, которая вот уж 7 лет как умерла. И всегда эта самая Елизавета приходит к Галине во сне, чтобы предупредить о неминуемых опасностях.
Галина Александровна даже выработала специальный прибор для того, чтобы не терять связь с покойной золовкой. Из двух деревянных чурочек, примерно по 15 см каждая, сложила она крест и перевязала его в перекрестье толстой шерстяной нитью, пошла на кладбище и приложила к кресту, под которым Елизавета лежит. Сказала: «Память в кресте, а крест в темноте. Я тебя чту за добро и заботу. Захаживай, коль будет охота!» Тот крест из чурочек она хранит в сенях, за одежным шкафом. Порой достает и протирает с него пыль. Золовка регулярно предупреждает Галину Александровну об угрозах, которые нависают над Устиновым.
Пока Галина Александровна рассказывала мне, муж ее продолжал устанавливать край бетонной плиты на самодельные сваи. И вдруг плита поехала и стала медленно, но неотвратимо его, несчастного, давить. Галина Александровна крик подняла на всю деревню, а я быстрее в овраг полез да стал удерживать плиту от сползания при помощи лома. Устинова защемило. Постепенно сбежались соседи, и мы втроем с мужиками оттянули плиту назад. Вытащили Устинова. Отвезли в больницу. Оказалось, ему сломало 2 ребра, и, кабы не наша помощь, наверняка бы он там под плитой задохнулся бы насмерть.
В другой раз я столкнулся с прямым действием другого усопшего, деда подруги моей дочери. Подругу звали Региной, и дочь рассказывала про то, как была дружна Регина со своим дедом. Потом дед помер, и осталась на память у Регины фотография, на которой они вместе с дедом стоят у поленницы. Когда у Регины возникают какие-нибудь сомнения по жизни, она вечером зажжет перед фотографией свечу, сядет сама и спрашивает: «Дедушка, помоги, подскажи, мои сомнения разреши.Собираюсь я шубу купить. Одобряешь иль нет?» Если свеча горит ровно, значит, дед не возражает, а если огонек за дергается, затрещит, значит, Регина от задуманного отказывается. Такая у нее была привычка.
Вот и когда собралась она замуж выходить, по обыкновению к деду за одобрением обратилась: «Дедушка, помоги, подскажи, мои сомнения разреши. Собираюсь я замуж за Сашу. Одобряешь иль нет?» Огонек над свечкой затрепыхался, что означало крайнее дедово несогласие, но Регина стала настаивать на своем. Дед, надо думать, устал с ней спорить, и вышла она замуж. Только с того света, верно, виднее. Саша оказался тем еще гулякой. Все время у него компании, загулы да похмелья.
Приперся он в очередной раз с собутыльниками и говорит: «Будем шашлык жарить!» Регина ему заперечила, а он хлоп ей ладонью по роже да и пошел к поленнице за дровами. Пары полешек не успел взять, вдруг чурка здоровая сверху бряк, да прямо в лоб ему! Сильно так ударила, будто ею кто-то выстрелил.Свалился Сашка рядом с поленницей без сознания. А как только в себя пришел, побежал перед Региной извиняться. Говорит: «Из-за поленьев глаз посмотрел сердитый, и голос прозвучал не то рядом, не то в голове: “Пока что прощаю, а в другой раз убью за внучку!” » С той поры муж у Регины не хулиганил, а поленницу обходил стороной.
В моей судьбе тоже случалось подобное, связанное с покинувшими наш мир предками. Была у меня в детстве бабушка, которую мы с братом Андрейкой звали Бабуся-Дуся. Она была женщиной строгой, хотя и сердечной. Однажды пошли мы с братом за деревню, а там Дусина подруга пасла лошадей. На лугу под косогором стояли 3 лошади. С другой стороны от луга уже начинался лесок. Мы старушку-пастушку не заметили, да и побежали с горы пугать лошадок. Маленькие были, глупые. Лошади нас увидали и, видимо, испугались. А чего? Бегут с горы два оболтуса и вопят.
В общем, ускакали лошадки в лес, а наперерез нам бежит та бабка и кулаком грозит. Смылись мы, да что толку? Та старуха на нас и нажаловалась. Взяла Бабуся-Дуся ремень и напорола нам с Андрейкой седалищные места в педагогических целях. А что бы мы не плакали, выдала нам по деревянной палке типа чурбачков и сказала: «Вот вам чурки от чуров, от предков, от щуров и пращуров. Играйте да себя берегите! Если бы лошади были позлее, затоптали бы вас, дураков, насмерть!» Не могу точно знать, наврала она про пращуров или нет. Скорее всего, палки были от яблони. Родители наши тогда как раз сухие ветки спиливали с яблонь. Вот Дуся чурбачки для нас и заготовила как безделушки.
Я годы спустя, когда вернулся из армии, свою чурочку нашел в ящике со игрушками. Бабуся-Дуся, пока я служил родине, скончалась. Я захотел пойти на кладбище, найти ее могилку, а проводить меня, как назло, некому. Отец был в отъезде, а у матери забот гора. Не до походов. Взял я чурбачок, положил в карман да и пошел на кладбище один. Хожу там среди могил, найти Дусину не могу. Час ходил, полтора да и взвыл от досады: «Да где ж она тут спряталась?» До сих пор не могу понять, почему Дусин голос прозвучал так конкретно, что, обернувшись на него, я тут же увидал крест с ее портретом. Не в голове моей, а четко снаружи прозвучало: «Я здесь». Так могилка и нашлась.
По сей день я на всякий случай храню тот яблоневый чурбачок в ящике стола. Периодически достаю его, вспоминаю Дусю и понимаю, что каким-то странным образом умершие живут своей, неизвестной нам жизнью, которая хоть и непонятна нам, а все же граничит с той реальностью, в которой все мы прыгаем до поры.
Алекс РУДОВ, 37 лет.
