Проклятый сад
Я решил написать про этот проклятый сад, чтоб если кто-то столкнётся с подобным, не совершили наших ошибок. Чтоб знали, как уберечь детей и себя от страшных, необъяснимых вещей, которые существуют в нашем мире. И которые мы упорно отрицаем....
Если бы мы все знали с самого начала, если бы хоть кто-то рассказал нам тайну этого места! Столько «если бы», но ничего и никого уже не вернешь..
Когда мне было лет 12, каждое лето мы с сестрой Ленкой приезжали к деду. После смерти бабушки он жил один. На окраине деревни рос большой яблоневый сад. Никто уж и не помнил, кто и когда его высадил. Селяне сходились только в том, что он существует еще с помещичьих времен.
Мы обожали этот сад. Лазали по деревьям, строили шалаши, играли в прятки. А когда поспевали яблоки, объедались ими. Несмотря на то что сад был старый, никто за ним не ухаживал, яблок было много каждый год, и ни одного сухого дерева я там не видел. Как бы мы ни любили этот сад, но взрослые запрещали нам там бывать, а сами обходили его стороной. Однажды вечером, когда мы вернулись затемно, дед встретил нас, нахмурившись.
- Я же просил вас не ходить в сад, - начал он строго.
Я пожал плечами, а Ленка удивилась:
- Дедуль, но почему?
Дед вздохнул:
- Опасно там. Сад заброшен, случись что, мы не успеем вам помочь.
Я цокнул:
- Да что с нами случится-то?
Но дед словно не слышал меня:
- Я всю жизнь здесь живу, выучился в городе и вернулся, - говорил он то, что мы уже слышали не раз, - тут и женился. Но это вы знаете. Не знаете, что сад этот, ваш любимый, был и нашим любимым. Мы, детвора, как и вы, пропадали в нем днями и ночами. А потом...
Дед замолчал, поставил на стол картошку и начал нарезать хлеб.
- А потом один из нас пропал. Витька Луговой, мой лучший друг. Его так и не нашли.
Дед снова замолчал. Тут уже Ленка не выдержала:
- И куда он делся?
Дед тяжело опустился на стул:
- Исчез. В тот день мы гуляли втроем. Жарко было, искупались в речке, проголодались и пошли в сад.
Наелись яблок, Витька захотел в туалет, отошел в кусты и... не вернулся. Мы не знали, сколько его не было, потому что в тот момент заснули. Проснулись, когда солнце село, а Витьки нет. Подумали, домой ушел.
Сестра тихо спросила:
- Нашли?
- Искали всей деревней, весь сад вдоль и поперек прочесали, но так и не нашли. Сгинул.
Я напрягся:
- А тело? - дед покачал головой. - А еще кто-нибудь пропал?
- Нет, но с тех пор родители не хотят, чтобы их дети гуляли в том саду. Давайте есть.
Я быстро опустошил тарелку, а вот сестра ковыряла в своей:
- Деда, а почему взрослые не ходят в сад?
Дед ответил не сразу:
- Да я толком и не знаю... Видишь ли, внученька, стар я, давление скачет, голова болит, а в саду том сквозняки, да и как-то не по себе после случившегося...
Какое-то время мы молча жевали, а потом сестра встрепенулась:
- Деда, а мог твой друг вернуться на речку, пока вы спали, и утонуть?
Дед поднял брови:
- Может, ты и права, милая. Может, так и было, кто знает.
Честно сказать, эта история не произвела на нас никакого впечатления. Мы рассказали ее остальным ребятам, многие ее уже слышали, и никто не впечатлился. Мы не сомневались: никто из нас не пропадет. И уж сад в этой истории точно ни при чем.
В нашей небольшой компашке только двое были местные - Петька и Верка. Остальные, включая нас, приезжие. Точнее, наши родители, отучившись, остались в городе и не захотели возвращаться в деревню. Если мы с сестрой приезжали из городов в паре сотен километров от нашей деревни, то Шурик и Вовчик были из столицы. И поначалу, конечно, обижались на родителей, что те привозили их в такое захолустье, но быстро освоились, и мы подружились. Все приблизительно одного возраста.
В общем, чем настойчивее нам запрещали ходить в сад, тем сильнее нас туда тянуло. Вплоть до выпускного класса мы проводили так каждое лето, и ничего ни с кем из нас не случилось. Не то чтобы исчезнуть, никто даже ни разу не упал с дерева и не расшиб коленку.
После выпускного я перестал ездить в деревню, впрочем, как и остальные ребята. Вуз, студенческая жизнь, работа. А потом дед умер, встал вопрос о продаже дома. Я решил проводить там каникулы и отпуска, ведь деревня - это все равно что дача: чистый воздух вдали от городской суеты.
На удивление, чем старше мы становились, тем больше дорожили дружбой и продолжали поддерживать отношения. Мы всей компанией даже семьями почти в одно время обзавелись. Бывало, собирались все вместе в деревне. В сад нас не тянуло, но как-то в одну из таких встреч Вовка предложил туда сходить. Все поддержали идею вспомнить «яблочное» детство.
Сад совсем не изменился, как будто не прошло 20 лет. Но вскоре на смену ностальгии пришло недомогание, сердце заколотилось, как бешеное, кровь ударила в голову, меня качнуло, стало больно глазам.
- Ребят, вы нормально? - спросил я у остальных.
Верка и Ленка недовольно скривились, и мы решили вернуться в дом, на наше крыльцо. Признаюсь, я тогда не заметил, в какой момент мне полегчало. Петька что-то пошутил про надвигающуюся старость, мы отвлеклись и вскоре забыли и о давлении, и о головной боли.
У всех нас уже были свои дети, и мы переживали за них, как когда-то наши родители за нас. Но не там, не в деревне, где мы знали каждый куст и каждое дерево. Поэтому, когда стемнело, а наши отпрыски все еще не вернулись, мы заволновались не сразу. Знали, что они играли в саду, так что сразу направились туда. Вечером сад выглядел темной зловещей массой. Я поймал себя на мысли, что никогда этого не замечал, хотя в детстве мы частенько играли до темноты. И чем ближе мы к нему подходили, тем сильнее нарастали тревога и головная боль.
Первой из сада нам навстречу выбежала Маша, дочь Веры. Девочка плакала, захлебывалась и пыталась сказать, что кто-то пропал. Мы бросились в сад и кричали: «Вадик!» - так звали моего сына. И: «Света!» - старшая дочь Веры.
В груди похолодело. Детей мы отправили по домам, а сами всю ночь бродили по саду. Фонари мало помогали, каждое дерево выглядело неприветливым монстром, голова раскалывалась, ноги становились ватными, движения - слабыми и вялыми. На тот момент я ничем не болел, скачками давления не страдал, занимался спортом и не понимал, что со мной происходит. Меня трясло, в голове почему-то билась мысль: «Как я скажу жене, что потерял сына?!» Это подгоняло меня, словно впрыск адреналина. Но все бесполезно. Дети исчезли.
Наутро уже вся деревня гудела, мы подняли всех на уши. Обыскали сад, он казался бесконечным. Сестра снова подумала о реке, но дети сказали, что купаться никто не хотел, к реке они не спускались. Местный участковый списал все на похищение. И это было единственным логичным оправданием. Дело в том, что по ту сторону сада проходила старая дорога. Раньше она была заброшенной, там мало кто ездил, о ней почти забыли. Но лет 10 назад, когда пара богатеев обзавелась тут коттеджами, дорогу снова стали использовать как объездную, особенно летом.
- Так что, скорее всего, кто-то мог проезжать мимо и заманить детей, - резюмировал участковый.
Я возмутился:
- Мой сын к чужим в машину не сядет, ему не 5 лет, он все понимает!
Участковый сочувственно похлопал меня по плечу:
- В деревне нет чужих, все свои, ты и сам это знаешь.
- Значит, давай обыскивать дома своих!
Тот вздохнул:
- Обыщем.
Детей мы так и не нашли. Я решил остался в деревне, не смог уехать. Жена меня бросила, мама от переживаний слегла с инфарктом, вскоре ее не стало. Прошло 5 лет, я продолжаю поиски, все еще тешу себя надеждой. Проклятый сад стал мне ненавистен, да и он отвечает тем же. Стоит подойти, как словно какая-то сила гонит меня прочь.
На днях ко мне пришла Вера и позвала к себе:
- Пойдем, бабушка хочет с нами поговорить.
Это было странно, бабушке было уже лет 90, она не выходила на улицу и почти ни с кем не общалась. Я пошел. Вера выглядела плохо. С того страшного дня она разом постарела. И хотя у нее осталась дочь Маша, неизвестность и боль за старшую, Свету, не отпускали.
Когда мы вошли, старушка слегка повернула голову. Мы сели напротив.
- Мало кто знает историю сада, - начала она тихо. - Родители не рассказывали ее детям, никто не верил в такие байки, забылось все. Но я долго живу, помню все. Помирать мне скоро, и я бы хотела, чтобы эта история ушла вместе со мной. Но Светочка пропала, - старушка вытерла слезы. - Может, участковый прав. И наверное, так лучше и думать. Но я расскажу вам правду. Потому что нельзя тот проклятый сад вырубать...
Я обомлел. Я и впрямь подумывал, чтобы договориться о вырубке сада к чертовой матери. Видно, Вера рассказала об этом бабушке.
Читайте больше историй проклятия порчу сглаз
Старушка посмотрела на меня в упор:
- Моя прабабка рассказывала, что это проклятый сад, потому как растёт он на детских костях. Деревня раньше принадлежала помещику, страшному и жестокому человеку. Если какая из крестьянок от него беременела, он приказывал ребеночка вытравить, а если она все же рожала, малыша у нее забирали. И в ту же ночь в саду появлялась яблоня. Сказывали, что под каждой - детская могила. Потому яблони и не сохнут. И с той поры, как сад вырос, детворе в нем вольготно и хорошо. Тянет их туда, словно их мертвые дети играть зовут. А взрослый в сад войдет, так ему тут же плохо становится.
Я вспомнил свое состояние, когда искал сына.
- Но всему есть цена, - продолжала старушка. - Через два поколения кто-то из детей не возвращается из сада. Становится его частью, остается с мертвыми, чтобы проклятый сад продолжал жить...
Она замолчала, прикрыла глаза и вытерла слезы.
- А если... - хотел я настоять на своем, но старушка перебила:
- Пробовали. Но весь за раз не вырубишь, а утром вместо одного срубленного дерева два новых ростка появлялись. И дети пропадали.
Я заорал:
- Значит, надо разом все вырубить!
И ушел, не прощаясь. Я злился на старуху, расскажи она все раньше, не придумывали бы дурацких баек, наши дети были бы целы. Я бы продал дом после смерти деда и забыл бы сюда дорогу. В тот же день я выкопал в саду яблоню. Конечно, никаких костей я там не нашел. Да и глупо было их там искать. Но где же тогда мой сын...
Андрей Сталиваров
КОММЕНТАРИИ СПЕЦИАЛИСТА: Места, где похоронены дети, умершие насильственной смертью, имеют дурную славу. Считается, что души не отпетых младенцев превращаются в слуг сатаны и забирают другие невинные души. Как правило, на подобных местах вырастает сад с плодоносными деревьями, над которыми не властны ни время, ни погода, ни даже вырубка. Я советую с осторожностью бывать там, а уж тем более ничего не есть. Неизвестно, какая расплата за этим последует.
