Страшный артефакт
В лавке старьевщика было пыльно. Вика два раза громко чихнула резко отвернувшись. Ее взгляд упал на витрину, стоявшую в темном углу. Внезапно из-за туч выглянуло солнце. Случайный лучик пробился сквозь пыльное окно и осветил витрину. Оттуда выскочил солнечный заяц и кольнул Вику в глаз. Она ойкнула и подошла поближе, заинтересовалась - что это там блестит. Обмерла.
- Вань, посмотри! Какая красота!
Я подошел к витрине - что там Вику так заинтересовало?
В ней лежали настенные часы. Простые, с потертым деревянным ободком, с римскими цифрами и перламутровым циферблатом.
- Вань, - зашептала Вика, - это то, что надо! Я давно искала часы в нашу гостиную!
Я спросил у старьевщика: сколько стоит? Он нахмурился: не продается.
- Тогда зачем вы их выставили? - возмутилась Вика.
- Не продается! - повторил старьевщик.
Вика разозлилась.
Я купил книгу, и из лавочки мы вышли.
А она все бубнила:
- Как так не продается? Все имеет цену! Продается все!
Жена привыкла, что все ее капризы исполняются. Росла в богатстве, папочка - из номенклатурной семьи, потом в 1990-е стал владельцем заводов, газет, пароходов. И когда Вика говорила «хочу!», все должно было стать по ее хотению. А иначе - взрыв, цунами, атомная война. Удаляясь от лавочки, я злился на Вику, на упертого продавца. И вдруг...
- Постойте, постойте! - донесся крик по-немецки. - Да стойте же!
Нас нагнал запыхавшийся старьевщик.
- Вот, - сказал он и протянул бумажный сверток Вике. - Они ваши.
Вика отвернула край бумаги - в свертке были часы. Она прижала их к груди.
- Сколько мы вам должны? - спросил я у старьевщика.
Он замахал руками:
- Это подарок! Часы не продаются. Они сами выбирают владельца. Когда вы ушли, часы ожили. Значит, фрейлейн им понравилась, - он указал на Вику. - Это непростые часы. Они - хранители, - тут он осекся, буркнул: - Ауфвидерзейн! - и резво пошел прочь.
- Странный, - прошептала Вика.
Она прижимала сверток к груди, гладила его с отсутствующим видом. Часы победно тикали под бумагой.
Мы вернулись домой. Часы поселились на стене в нашей гостиной. Вика никому не разрешала касаться часов. Она сама раз в день протирала любимую вещь, даже разговаривала с ними. Я смотрел на это снисходительно - чем бы дитя ни тешилось. Кстати, я отмечал и то, что в последнее время Вика сильно изменилась - в лучшую сторону. С одной стороны, она будто бы резко повзрослела. Ушли истерики, она больше не пыталась правдами и неправдами добиться своего. Но, с другой стороны, добиваться ей было незачем - удача словно сама шла в руки, отодвигая в сторону все, что мешало Викиному счастью.
Так, судьба отодвинула противную Викину подружку Соню. Она положила на меня глаз. И время от времени предпринимала тайные атаки. Меня Сонька не интересовала, но поползновения бесили. Однажды я заикнулся об этом Вике. Моя благоверная разозлилась и запретила плохо говорить про подругу. Я терпел. Но в последний раз Сонька перешла все границы. Напилась на вечеринке и осталась у нас. Я тоже перебрал, и Вика отправила меня на диван в гостиной.
Ночью я проснулся от требовательных ласк и подумал - неужели Вика сменила гнев на милость? Любимая начала совершать весьма пикантные действия, я положил руку ей на голову - и почувствовал вместо Викиных кудрей прямые патлы. Сонька! Я оттолкнул ее, включил свет. В этот момент часы громко затикали, словно умирая, с перебоями. Я выгнал Соньку, запер дверь. Вике говорить ничего не стал. Больше Сонька в нашем доме не появлялась. Когда я спросил у Вики, где ее подружка, она равнодушно сказала:
- В Германии. Лечится. Какие-то проблемы по-женски. Мне неинтересно.
Я поразился - откуда такая холодность, они ведь были лучшими подругами? А потом подумал: может, Вика прозрела и поняла все про свою «подружку?
В течение года наш круг общения сильно поредел. Мы с Викой оказались практически в изоляции. Возникало ощущение, что вокруг нас бушует темная сила, разрушительная и страшная. Люди не просто переставали с нами общаться. Многие из тех, кто был вхож в дом, оказывались перед лицом крупных проблем.
Так, у горничной серьезно заболел ребенок. Ей пришлось срочно уволиться.
Вика сказала:
- От кармы не убежишь...
- В каком смысле? - удивился я, не понимая, почему моя неравнодушная к чужому горю жена сейчас говорит таким тоном. - А ты знаешь, что она у нас регулярно воровала?
- Все воруют, - пожал плечами я. - Не мы первые.
- Крысить у своих - грех, - заявила Вика. - Вот ей и воздалось.
Колька, мой беспутный брат, который все время занимал у нас деньги и никогда не отдавал, считая, что у буржуев и так их много, загремел в тюрьму. Глупо, по пьяной лавочке ограбил какую-то тетку. Маша, любовница Викиного папеньки, о которой мы недавно узнали и из-за которой рыдала теща, попала в аварию и стала инвалидом. Любовь к ней Викиного папы тут же закончилась. На ум приходит много примеров. Все завистники, прихлебатели и лизоблюды, как их теперь называла Вика, отвалились от нас, как клещи.
Но я ничего этого не замечал. Потому что безумно влюбился. Я познакомился с подругой сестры - Надей. И она затмила весь белый свет. Мы стали тайно встречаться. Я думал, как завести разговор с Викой - и развестись. Меня не останавливало даже то, что при разводе я бы потерял бизнес, который открыл благодаря Викиному папе. Любовь затмила все. Любовь сильнее денег. Да, я плохо поступил с Викой. Но до постели дело я не доводил. Хотел по-человечески. По сути, я не изменил жене. И вот когда я уже почти собрался с духом и наметил время разговора с Викой, случилось не предвиденное.
Я прогуливался по нашему коттеджному поселку, настраиваясь на тяжелый разговор. И вдруг откуда ни возьмись - огромный мастиф. Сосед держал парочку, на ночь спускал их с цепи - для охраны. Но на улицу не выпускал. Как мастиф мог вырваться днем за ворота? Выбраться из-за огромного забора? Потом-то выяснилось, что ночью мастиф разрыл под забором за розовыми кустами большую яму. Никто этого не заметил, потому что в тот день садовник соседа не вышел на работу - заболел. Мастиф весь день бесился на цепи, соседей не было дома. Охрана не обращала на собаку внимания. И цепь не выдержала. Халатность обслуги привела к трагедии... Мастиф накинулся на меня, я даже не успел ничего предпринять. Он совершил один-единственный укус. Он откусил мне член... Я потерял сознание от болевого шока.
Очнулся в больнице. Вика сидела и гладила меня по руке. Она посмотрела на меня. Я испугался - глаза ее были совсем черные из-за огромных зрачков.
- Видишь, любимый, ты не хотел мне изменять - ты хотел честной любви. Твое желание сбылось - теперь твоя любовь будет только честной! - и хрипло рассмеялась: - Мы всегда будем вместе, любимый!
Теперь я - инвалид. Не мужчина. Будто кастрированная комнатная собака при Вике. И мне очень страшно. Потому что каждый раз, когда я хочу от нее уйти, проклятые часы в гостиной начинают громко и торопливо тикать, словно ускоряя приближение конца. На меня накатывает необъяснимый дикий страх. И я остаюсь.
Я боюсь свою жену, боюсь ее обидеть снова. Скажете, совпадение? Не думаю. Слишком уж много этих совпадений. Похоже, старьевщик сказал не все. Но то, что сказал, правда: часы - хранители своего хозяина. Хозяйки. Вики. Когда-нибудь я их разобью, все равно моя жизнь - это не жизнь...
Л.Н., 34 года
