Страсть к зверю. Яд Аконита.
Любовь ворвалась в её жизнь неожиданно. И когда она была готова открыться навстречу этому волнительному чувству, её счастье разбилось на мелкие осколки. Елена должна выбрать: страсть к зверю или...яд аконита?..
* * *
Прошло полтора месяца. Эмиль так и не появился, а Якоб сказал, что он уехал на Кубу. Днём я проводила время с Фридом, а ночью выла в своей кровати от непрекращающейся душевной боли.
Каждый вечер я замечала, что у Фрида начинались припадки после приёма лекарства из бутылочки с синей крышкой, но он тут же засыпал крепким сном до самого утра. Причина его болезни все так же оставалась тайной. Моими единственными собеседниками, кроме Фрида, были Миша и Марина Васильевна. Иногда звонил Валера, но разговоры с ним не приносили мне радости, я раздражалась, и настроение портилось на весь день.
На улице бушевала середина мая, и запахи сводили с ума, заставляя трепетать мою уставшую душу. Я хотела домой.
Новость, которая выбила из меня весь воздух, принесла мне мама. Она позвонила рано утром и срывающимся голосом сообщила:
- Валеру убили...
- Что? - я медленно опустилась на кровать, выронив расчёску. – Как, убили?
- Я ничего не знаю! Господи, какое горе!
Мама что-то причитала в трубку, но я уже не слышала ее - какое-то отупение напало на меня, словно вокруг меня были глухие стены, через которые не проникал даже дневной свет. Я встала и пошла на кухню, по инерции перебирая ногами и держась за перила, чтобы не упасть.
- Марина Васильевна, побудьте с Фридом, я должна уехать.
- Что случилось?
- Мужа убили...
- Как?! - воскликнула она, но я уже покинула кухню и пошла искать Михаила.
Без лишних вопросов он усадил меня в машину, и мы помчались в город, хотя мне казалось, что автомобиль еле едет.
"Валеру убили", - эти слова вертелись у меня в голове, но их смысл всё ещё не доходил до меня во всём своём ужасе, я бестолково таращилась в окно и чувствовала, как глухо и медленно бьется моё сердце, словно готовое остановиться.
Мама сидела за столом на нашей кухне и плакала. Её глаза покраснели и опухли.
- Что случилось??? - я схватила её за плечи и встряхнула. - Ты можешь сказать, что случилось???
- Я не знаю! - всхлипнула она и, оторвав от себя мои руки, усадила меня на стул. - Леночка, деточка, я тебя прошу, успокойся... Это случилось ещё ночью, а твой телефон был отключен... Вот, это телефон следователя, позвони ему...
Я выхватила у неё клочок бумажки и трясущимися руками набрала номер, записанный на ней.
Гудки... бесконечные и равнодушные.
- Да. Я слушаю вас.
- Это Елена Артемова.
- Да-да... вы сейчас дома? Я через пятнадцать минут буду...
- Тело вашего мужа обнаружили соседи, примерно в двенадцать часов ночи, - приехавший следователь старался быть вежливым и участливым, но я видела, что ему все равно. - Где вы были этой ночью?
- Я работаю у Якоба Леффлера. Временно проживаю в его доме, и этой ночью тоже находилась там. Что случилось с моим мужем??? - мой голос сорвался на крик, и я, наконец, ощутила слёзы на своих щеках.
- Ему сломали в трёх местах позвоночник, - следователь опустил глаза. - В том числе и в шейном отделе.
- Его избивали??? - мне было трудно дышать, а говорить - тем более.
- Нет, следов побоев нет. Ни синяков, ни ушибов. Это всё очень странно... Может, вы знаете что-то? Подозреваете кого-то?
Меня начинало трусить, и зубы колотились друг о друга, раня щёки.
- Нет! Я ничего не знаю! Какое чудовище могло сотворить такое?! Как можно так жестоко лишить человека жизни?!
Ко мне подошла мама и заставила выпить какие-то таблетки, которые я жадно запила водой, выплескивая ее из стакана.
- Я пойду, - следователь встал и виновато потоптался на месте. - Приношу свои соболезнования. Мы обязательно найдём убийцу.
Он ушёл, а на меня навалилась свинцовая тяжесть, придавив меня к стулу. Мой мозг затуманился, и я безразлично уставилась в окно, за которым, будто насмехаясь, бурлила жизнь, и ярко светило солнце...
Все происходящее потом было похоже на кошмарный сон. Я на всё смотрела, как будто со стороны, вроде бы не со мной это происходило, и не мой муж лежал в гробу с бледным, искажённым смертью, лицом, не его опускали в коричневую землю, и не над ним сейчас возвышался аккуратный холмик... Кто-то подходил ко мне, говорил какие-то слова, даже, по-моему, был Якоб Леффлер - я ничего не помнила. Мне нужно было остаться одной и отдаться, наконец, своим мыслям и своему горю...
* * *
В квартире было тихо, окна плотно зашторены, но мне мешали даже приглушенные звуки, доносящиеся с улицы. Я не вставала уже ровно месяц, и никакие уговоры матери не заставили меня подняться с кровати. Иногда у неё получалось затолкнуть в меня пару ложек супа или каши, но еда не лезла мне в горло. Я видела, как исхудали мои руки, но мне было всё равно. Я была истощена любовью и смертью.
Звонок прозвучал неожиданно и противно резко, будто по сердцу полоснули чем-то острым. Я недовольно застонала и накрылась одеялом с головой, слыша, как мама пошла к дверям. Щёлкнул замок, послышались чьи-то тяжелые, приближающиеся шаги и испуганный голос матери. Что ещё приключилось??? Дверь в спальню распахнулась и я, высунувшись из-под одеяла, прищурившись, посмотрела на высокий силуэт, застывший в светлом проеме. Моё сердце отчего-то так сильно забилось, что я начала задыхаться от боли, нарастающей в груди. Этого не может быть!
Красивые глаза Эмиля оказались в нескольких сантиметрах от меня, и он выдохнул дрогнувшим голосом:
- Что ты с собой сделала? Вот же, дурочка... родная моя... Иди сюда...
Он подхватил меня на руки и прямо в одеяле понёс к дверям, сжимая так сильно, что казалось, сейчас треснут ребра.
- Что происходит?! - мама испуганно смотрела на огромного мужчину, несущего меня как ребёнка, и закрыла дверь своим хрупким телом.
- Это Эмиль, мама, - прошептала я, и видимо что-то в моих глазах заставило её отойти от дверей.
- Я её не обижу, - сказал он и перешагнул порог.
Никогда в жизни мне не было так уютно, как сейчас в его руках. Я вдыхала его запах и понимала, что все мои горести остались позади, оттеснённые его широкой спиной.
Соседки возле подъезда удивлённо разинули рты, провожая взглядом Эмиля, кутавшего меня в одеяло, как драгоценную ношу. За рулём Лексуса сидел Локлен, увидев нас он вышел из машины и открыл заднюю дверцу. Эмиль забрался туда, прижимая меня к себе, и, наконец поцеловал меня, нежно с горечью и невыразимой тоской глядя своими серьёзными глазами на мое исхудавшее лицо.
- Моя. Моя...
Всю дорогу мы целовались, как ненормальные, он что-то шептал мне, ласково поглаживая мои прозрачные пальцы, и в то же время злился на меня за эту худобу. Локлен улыбался, поглядывая на нас в зеркало заднего вида, и я тоже улыбнулась ему.
- Как ты узнал?
- О чём? Что ты решила похоронить себя заживо?
- О том, что мне больно... и о том, что ты нужен мне...
- Почувствовал.
Я посмотрела в окно и увидела, что мы подъезжаем к дому Фрида.
- Не бойся, там никого нет, - прошептал Эмиль и, взглянув на мои раскрасневшиеся щеки, добавил: - Сначала тебе нужно поесть, а потом уже всё остальное. Ты похожа на скелет.
- А где Фрид?
- Он пошёл на поправку, и отец забрал его к себе. Он долго вспоминал тебя.
- А ты? Ты вспоминал меня? - я слушала, как бьётся его большое сердце.
- Каждый день,.. но сначала хотел убить тебя.
- Я сама готова была убить себя, - прошептала я, пряча лицо. - Но ты должен понять меня...
- Я понимаю, всё хорошо...
