Наследник колдуна
Он не выбирал свою судьбу. Её за него выбрали. И теперь он - наследник колдуна. Егору приходится не только скрывать неблаговидные дела своих приёмных родителей, но и бороться с силами намного превосходящими его в знаниях колдовства. Всё смешается в один тугой узел - мистика и любовь, страх за близких и колдовство, существа из нижнего мира и возродившаяся ведьма...
Егор молча слушал ее истерику, потягивая сигаретку, и когда девушка замолчала, тихо и спокойно ответил.
- Зачем тебе знать, что тут происходит... ты все равно ничему не веришь...
Нина застыла, уставившись на него.
- Это твоих рук дело, да? Подшутить решил над городской курицей? Это ведь Анька меня из леса звала? Небось хохотали надо мной до коликов!
- Думай, что хочешь.
- Нет, ты скажи мне! - Нина повысила голос, но опомнилась и замолчала.
Ей стало стыдно за свои слова, ведь она понимала, что Егор не такой человек. Ему просто нет дела до тупых розыгрышей.
- Успокойся, - только и ответил он, после чего расстегнул спецовку и достав оттуда что-то небольшое, протянул истеричной училке.
Это оказалась компактная фляжка, которую Нина почти не раздумывая открыла и сделала два глотка. Ей было плевать на содержание. Оказался коньяк. Крепкий. Он тут же обжег горло и горячей волной прошелся по организму, унимая дрожь.
- Как ты узнал, что я здесь? - спросила Нина.
- Видел, когда соседку твою отвозил. Она тоже в городе была и не успела на этот автобус, - ответил тот и с минуту помолчав сказал.
- Поехали. Поздно уже.
Егор забрал фляжку и шагнул к мотоциклу, рев которого оживил Нину и привел в чувство. Она не соображала, как садилась следом, и мертвой хваткой цеплялась в дороге за куртку Егора зажмурив глаза, чтобы не видеть больше этой проклятой дороги. Дома она была уже через полчаса.
Елизавета Сергеевна ждала у окна, когда Нина спрыгнула с мотоцикла и получив свой рюкзак, хотела было поскорее убежать домой, но в последний момент обернулась и уважительно кивнула.
- Спасибо, Егор. Выручил. За мной должок, - с этими словами она протянула ладонь в знак примирения.
- Не стоит, - буркнул тот, оставив ее руку без взаимного пожатия, и развернувшись ушел к своей Яве.
Учительница не стала заострять на этом внимание. Она быстро прикрыла калитку и убежала домой.
- Я уж думала ты на автобус не успела, - вздохнув сказала мать с порога.
- Лучше бы не успела, - призналась Нина и села возле кухонного столика.
- Напугалась, да? Еще бы. Одна, средь ночи в этой тьмище. Небось и Кузьматка жути нагнала. Ты проходила там?
- Кузьматка? - переспросила Нина, посмотрев на мать.
- Не помнишь, значит, - закивала Елизавета Сергеевна. - Я же тебе рассказывала давным-давно, что там зять местного лесника повесился. Бабка мне рассказывала. Лютый был тесть. За малейший взгляд недобрый бранил зятька. А тот еще возьми и уведи коня у тестя по пьяни. Проспался у леса. Там, где сейчас овраг у дороги, за место которой раньше тропинка была. Пришел в себя, протрезвел. Конь рядом стоит, траву щиплет. Обуял парнишку страх перед тестем, который его угробит за кражу, испугался наказания сурового, да так и вздернулся на суку. Влез на коня, и на поводьях удавился. Говорят, когда искали бедолагу, конь рядышком стоял, не уходил никуда. Висельника Кузьмой звали, оттого так место это и прозвали. Нечисть там завелась говорят. Поздним путникам пути не дает, пугает.
Нина в ужасе смотрела на мать.
- Хватит, мам. Я этого не вынесу. У меня голова сейчас лопнет. Ради Бога, прекрати...
Снова чуть не разрыдавшись, девушка убежала к себе в постель и уткнувшись в подушку заснула.
Проснулась в начале восьмого. Елизавета Сергеевна уже напекла блинов.
- Ну как ты, доченька? Выспалась хоть чуток? - спросила та, завидев дочь в сенях.
- Разве, что чуток, - ответила та, входя в дом с влажным после умывания лицом. - Голова болит. Как в школу идти, не знаю. Сегодня первая контрольная у седьмого класса.
- Пораньше домой попросись. Вы с детками нагоните еще.
Нина кивнула глядя в пол, и взяла в руку блин. В ногах крутился Рыжий, требуя свой завтрак.
- Мам... - без особой интонации обратилась к той девушка.
- Чего? Блины не вкусные? - встрепенулась та. - Вроде как всегда сделала. И яички свежие и молочко.
- Нет, не блины.
- А что тогда? Чай не настоялся?
- Мам... ты веришь в призраков и чертовщину всякую?
Елизавета Семеновна отложила кочергу, которой ворошила угли в печи и уставилась на дочь.
- А ты видала что-то, да?
- Не знаю. Может и примерещилось со страха. Утверждать не стану, но... - Нина поежилась и опустила голову. - Чувство такое, как будто я не в свою родную деревню приехала, где каждый сук знала, а в точно такое же место, но чужое. Совсем другое. Здесь все, как будто не то... или я не та?
- Господь с тобой! Что ты такое говоришь? - всплеснула руками мать. - Перепугалась вчера, вот и запуталась в мыслях. Здесь деревня доченька, древнее место. Глушь кругом. Суеверия в таких местах часто гуляют среди народа. И я многое слыхивала и даже видывала.
- Не женщину ли в белом платье? - Нина подняла уставшие глаза.
- Да нет, - Елизавета Сергеевна задумалась. - Помнится, по молодости, когда еще не замужем я была за отцом твоим, Царствие ему Небесное, ходили мы с подружкой в клуб, в соседнюю деревню, на танцы. С района приезжали гитаристы. Поздно мы ушли и сели на мосту, пообсуждать вечер. Сидим значит. Темнотища, хоть глаз выколи, а мы болтаем, хохочем, ребят обсуждаем, веселимся. Не до страху нам. И тут слышим, на мостовых досках стук такой сильный. Доски затрещали, заскрипели. Задрожал мост, затрясся. Мы притихли, вжались в борты, смотрим что там.
А там конь такой огромный, метра три в высоту. Черный, молодой. Шерсть блестит, как жемчуг. И вроде и тьма кругом, а видим его, словно день опустился на реку. Шествует кобыла по мосту, а мы стоим рты раскрыли, и смотрим на гриву его, словно из нитей шелковых и понимаем, не простой это конь. Таких скакунов статных, которых только на бега посылать, отродясь в деревне не было, а тут идет красавец... копытами грохочет по доскам, того и гляди мост проломит... глядим мы на него, а у коня глаза огнем горят... жуть какая! Ей Богу, как сердце у подружки задубасило слыхала!
