Наследник колдуна
Он не выбирал свою судьбу. Её за него выбрали. И теперь он - наследник колдуна. Егору приходится не только скрывать неблаговидные дела своих приёмных родителей, но и бороться с силами намного превосходящими его в знаниях колдовства. Всё смешается в один тугой узел - мистика и любовь, страх за близких и колдовство, существа из нижнего мира и возродившаяся ведьма...
- Пап... подожди... - простонала девушка, желая лишь одного, впиться в него руками и никогда не отпускать, а он, будто и не замечает этого, стоял и разминал руки перед прыжком.
Вот он поднимает их вверх и ровной дугой ныряет в воду.
- Паааап! - крикнула Нина, понимая, что больше это сказочное видение не повторится и он больше не вынырнет из этой воды.
Чтоб хотя-бы попытаться угнаться за видением, девушка, не раздумывая, нырнула следом и погрузилась в темно-кофейную воду. Ближе к поверхности она еще была более-менее прозрачной, но на небольшой глубине уже виднелся непроглядный мрак... и ничего больше...
- Пааааап!!! - крикнула под водой Нина, но мужчины и след простыл.
Как и не было. А впрочем, его и в самом деле не было. Просто сознание Нины играет с ней злую шутку. Развлекается и получает наслаждение от этой боли и полного отчаяния.
- Пааааап! - повторила Нина, даже не понимая, что слезы смешиваются с пресной, но какой-то неприятной и отталкивающей водой.
Это безумие должно кончиться, иначе безумной станет сама Нина.
Она отчаянно перебирала руками в воде, пытаясь сделать хоть что-то. Найти отца, или хотя-бы какую-то опору, берег, пристанище. Но стоило ей вынырнуть, как уже исчезла даже та жалкая платформа и остатки фундамента. Все кончено. Она одна в этой воде. Скорее бы уже закончился этот адский сон, эта пытка. Нина громко взвыла, слыша свое эхо, гулкой волной разошедшееся по воздушному пространству, но ничего не изменилось.
Девушка поняла, что смысла продолжать бороться нет. Лучше просто расслабить руки и отдать себя этому месту. Рано или поздно что-то да изменится. Так Нина и сделала. Закрыла глаза, перестала грести руками и обмякла, медленно погружаясь в эту воду, которая так жаждала ее заполучить. Ее русые волосы мягкой тиной щекотали лицо, и даже создавалось какое-то странное чувство спокойствия, и в то же время тревоги... что-то непонятное, что невозможно осознать до конца...
И тут лица девушки что-то коснулось. Она слегка дернула голову в сторону, но касание повторилось. Пришлось открыть глаза... ох... лучше бы не открывала. Кругом, буквально повсюду, весь периметр воды был заполнен свиными трупами. Они плавали в воде с пугающей безмятежностью, с которой бабочки порхают в небе. Нина громко вскрикнула, теряя кислород, в котором к собственному удивлению ощутила резкую потребность.
Нужно было уплывать отсюда, но эти полуразложившиеся туши полностью закрывали путь и Нине едва удавалось отталкивать их в стороны, чтобы хоть как-то удержаться на плаву, но вода стала тянуть ее ко дну. Тело отяжелело, словно налившись свинцом. Сопротивляться стало просто невозможно. Нина, барахтаясь в воде, среди этого смрада и полусгнивших поросячьих морд, пошла ко дну, изредка еще пытаясь ухватиться хотя-бы за эти трупы животных, но их тела уже стали подобно вате и расслаивались и таяли в ее руках. Сознание меркло, а ужас от происходящего терялся в его глубинах также, как и Нина в этой темной воде...
* * *
- Вот так вот, Егорушка, - вздохнув, закончила свой рассказ о покойном муже Елизавета Сергеевна, старательно перевязывая бинтом руку, которую исцарапал до мяса Рыжий. На часах уже перевалило за четыре утра.
- Мда... - вздохнул в ответ Егор, и втянул горький сигаретный дым.
Из угла, где спала Нина, раздался громкий звучный вдох и резкий шорох. Егор глянул на Елизавету Сергеевну и рванул туда. Нина сидела в сгорбленной позе на постели и с взлохмаченными волосами смотрела куда-то перед собой абсолютно чужими и отрешенными глазами, в которых читался необузданный ужас и паника. Она смотрела в сторону своих колен, укрытых верблюжьим одеялом, но будто видела что-то другое.
- Мать, таз у вас где? - перешел к делу Егор.
Женщина охнула, увидев состояние дочери, и показала на полочку под столом. Егор метнулся туда и приподняв угол скатерти достал первую попавшуюся посудину, за которой следом вывалились и все остальные, грохоча на всю кухню. Егор быстро поставил какую-то миску на колени учительницы, которую почти сразу же стошнило. Мужчина внимательно смотрел, как из нее выходила черная склизкая субстанция.
В это время Нина начала приходить в себя и заметила, что на нее смотрят в такой деликатный момент и сдавленным голосом прикрикнула.
- Мам! Скажи, чтобы ушел! - для устрашения она даже попыталась угрожающе махнуть абсолютно обессиленной рукой, но это было скорее смешно, нежели угрожающе.
- Полно тебе, Нинка! Не до этого сейчас, - только и ответила женщина, глядя на дочь, которая скорчившись в три погибели исторгала из себя след чужой воли и греха.
- Вы говорили вода святая есть? - спросил Егор у женщины.
- Есть, есть. Как же! - закивала Елизавета Сергеевна, и укатила в тераску, вернувшись с литровой бутылкой.
Егор тут же взял ее и, присев на край кровати, грубо сжав щеки учительницы начал заливать в рот воду.
Нина пыталась вырваться, но обессиленная, она почти ничего не могла сделать.
- Пей! - рявкнул Егор, замечая, что вода льется мимо. - Пей, кому говорят!
Та лишь изредка всхлипывала, едва поспевая глотать воду, которой и так нахлебалась в своем кошмаре.
К счастью, бутылка наконец опустошилась и была передана в руки Елизаветы Сергеевны. Нина хрипло перевела дыхание, и с презрением глянув на мужчину уронила голову на подушку.
- Теперь высыпайся. Больше мне тут делать нечего, - подвел итог Егор и громко зевнув засобирался домой.
Напоследок он прихватил с собой испачканную Ниной посуду и попросил у Елизаветы Сергеевны разрешение ее не возвращать.
- Как угодно, сынок, - только ответила она, перекрестив его в благодарность. - Храни тебя Господь. Ну, ступай с Богом. Алинушке привет передай от меня.
- Передам. Спасибо за перевязку, Елизавета Сергевна, - ответил тот и накинув куртку, взял посуду и ушел.
Только не домой. Он поднялся вверх по улице, преодолевая сильный ветер и колючий снег, который обжигал лицо. Поднявшись на гору он свернул в сторону старого дома Евдокии и, едва шагнув к нему, - выплеснул содержимое посуды в его сторону, а саму посуду выбросил в мусорный контейнер. Все. Дело сделано. Пора идти и провалиться в глубокий сон.
